Даже не смотря направо, в спальню, или налево, в кухню, я знал, что все будет в точности.

Кто-то пошёл на все это сложности и это значило немало. У меня появилось искушение найти этого парня и поблагодарить его. Честно говоря, я испытывал искушение побежать вниз по коридору и поймать его, но меня остановила одна аномальная деталь.

Я преклонил колено и склонил голову.

– Милорд, я к вашим услугам.

Мужчина, сидевший в кресле рядом с камином, поднял хрустальный стакан, наполовину заполненный янтарной жидкостью.

– А я – к твоим. Ты всегда имел хороший вкус на виски. Вставай, мой мальчик. Я бы поднялся поприветствовать тебя, но мне больше нравится там, где я сейчас.

Я поднялся, как мне было велено, и не смог удержаться от улыбки. Виктор Штайнер-Дэвион не был крупным человеком, вообще-то он был довольно низкорослым, но мощь его личности заполняла комнату. Когда мой пристальный взгляд коснулся его спокойных серых глаз, я по-чувствовал яростно бурлящую в нем жизнь. Его белые волосы и борода были подстрижены, а рука удерживала стакан очень твердо. Он выглядел точно, как я его помнил, каким я его видел его всегда.

Потом я заметил рядом с креслом трость. Он пользовался ей с той поры, как ему заменили правое бедро на искусственное. Он интенсивно работал над восстановлением и избавился от необходимости в трости примерно к своему столетию, и возвращение к ней не было хорошим знаком. Я заметил, что его плечи слегка прогнулись, а морщины вокруг глаз углубились.

Он начинал выглядеть на свой возраст.

Виктор Штайнер-Дэвион был человеком, которого люди либо любят, либо ненавидят, и многие любят его ненавидеть. Перед тем, как я отправился на хеленское задание, я читал его биографию, написанную Гасом Майклсом, «Виктор Ян Штайнер-Дэвион: Жизнь.» Книга была написана довольно хорошо и рисовала сильную картину человека, кому был предназначен трон могущественнейшего из наследных государств, и которому пришлось пережить крах своей державы. Атакованный извне кланами, преданный изнутри семьей, он наблюдал, как нация, построенная его отцом посредством войн и дипломатии, рушится. Он пережил убийство его первой и величайшей любви, Оми Куриты, гибель своего сына, Бертона и смерть второй любви, Изиды Марик.

Я встретил его впервые вскоре после её смерти, я тогда ещё был очень юн и не имел ни малейшего понятия, груз какой трагедии свалился на его плечи. Я знал, конечно, кто он такой, то есть, я имею в виду, я знал, как его зовут. Он был, на мой взгляд, просто чудаковатым стариканом, пока он не выудил из кармана старую монету и не дал мне сравнить его профиль и изображение. Он по-прежнему был крепким и, до нашей сегодняшней встречи, я думал, он будет оставаться таким всегда.

Он кивком указал мне на кресло с другой стороны камина. У столика рядом с креслом меня ожидал другой стакан с виски.

– Пожалуйста, чувствуй себя как дома.

Я усмехнулся этой шутке, и он тоже, что улучшило моё самочувствие. Я сел и поднял бокал.

– За ваше здоровье.

– За то, что от него осталось.

Мы выпили, после чего он тяжело облокотился на ручку кресла.

– Вид у меня тот ещё, я знаю. Тебе удается скрывать это не лучше, чем остальным. Все думают, что я в любой момент хлопнусь замертво. Не выйдет, это я тебе обещаю.

– Хотелось бы, чтобы Вы сдержали свое обещание, милорд.

– Сдержу. – В его глазах мелькнул огонек. – Я почитал твой доклад насчет ситуации на Хелен. Почему ты всегда стараешься превратить свои отчеты в такую халтуру?

Я покраснел:

– Все эти сухие фразы типа «объект совершил то да сё» совершенно скучны.