|
Сестра Виджиланте — шар для боулинга. Леди Бомж — перстень с бриллиантом. Вот что нам необходимо, чтобы писать свои произведения. Мисс Апчхи — ее таблетки и одноразовые носовые платки. Святому Без-Кишок — его закуски. Графу Клеветнику — блокнот и диктофон. Повару Убийце — его ножи. В тускло освещенном автобусе мы все украдкой поглядывали на мистера Уиттиера, организатора этого семинара. Нашего наставника. На сияющий купол его лысины в старческих пятнах, под несколькими седыми волосками, зачесанными на сторону. На стоячий воротничок его рубашки, который был, как накрахмалено белая изгородь вокруг его тощей пятнистой шеи. — Эти люди, от которых вы собираетесь скрыться, сбежав украдкой из дома, — объяснит вам мистер Уиттиер, — они не хотят, чтобы вас просветили. Они хотят знать, чего ожидать. Мистер Уиттиер вам все растолкует: — Человек, которого они знают, и та великая, выдающаяся личность, какой вы стремитесь стать — для них это несовместимо. То есть абсолютно. Люди, которые любят нас по-настоящему, сказал мистер Уиттиер, они бы упрашивали нас поехать. Чтобы сбылась наша мечта. Чтобы мы отточили свое мастерство. И когда мы вернемся, нас будут любить. Через три месяца. Кусочек жизни — наша ставка в игре. Мы рискнем. За это время мы испытаем свою способность создать шедевр. Рассказ или стихотворение, или киносценарий, или мемуары, которые придадут смысл нашей жизни. Шедевр, который выкупит нам свободу — от мужа, родителей или фирмы. Освободит нас от рабства. Вот мы, едем в автобусе по пустынным улицам в темноте, Мисс Апчхи выуживает из рукава свитера влажную, скомканную салфетку и сморкается. Шмыгает носом и говорит: — Когда я вот так украдкой сбегала из дома, мне было так страшно, что меня поймают. — Убирая салфетку обратно в манжету, она говорит: — Я себя чувствую… Анной Франк. Товарищ Злыдня достает из кармана багажную бирку, напоминание о брошенном чемодане. О ее брошенной жизни. По-прежнему глядя на бирку, которую вертит в руках, товарищ Злыдня говорит: — А, по-моему… — Она говорит: — Анна Франк очень даже неплохо устроилась. И Святой Без-Кишок, с полным ртом кукурузных чипсов, наблюдая за нами в зеркало заднего вида, жуя соль и жир, он говорит: — То есть как? Директриса Отказ гладит своего кота. Миссис Кларк гладит свой бюст. Мистер Уиттиер — свое инвалидное кресло. Впереди, под фонарем на углу — темный силуэт еще одного будущего писателя. Ждет. — Анне Франк хотя бы не пришлось, — говорит Товарищ Злыдня, — ездить со своей книгой по книжным турам… И Святой Без-Кишок жмет на тормоз и подруливает к обочине. Достопримечательности Стихи о Святом Без-Кишок— Вот работа, которую я забросил, чтобы попасть сюда, — говорит Святой. — И жизнь, с которой я порвал. Он водил экскурсионный автобус. Святой Без-Кишок на сцене, руки скрещены на груди — такой тощей, что его руки соприкасаются пальцами за спиной. Вот стоит Святой Без-Кишок, только кости да кожа в один тонкий слой. Ключицы выпирают над грудью, как ручки-петли для захвата. Ребра торчат сквозь белую футболку, джинсы держатся на ремне, а не на полном заду. На сцене вместо луча прожектора — фрагменты из фильма: разноцветные пятна домов и тротуаров, дорожных знаков и стоящих машин проносятся по его лицу. Маска из плотного уличного движения. Микроавтобусы и грузовики. |
