Раффаэле. Он ее отремонтировал, вбухал в нее кучу денег. Здесь всюду текло, сквозь крышу виднелось небо. Но ничто не помогло — съемщиков не нашлось.

Паскуале. У меня свои планы. Если я смогу здесь остаться, в чем я убежден, так как ни капли не верю в то, что болтают, я меблирую все восемнадцать комнат и буду их сдавать, открою пансион. Ты понимаешь, что на то, что можно этим заработать, я заживу как синьор… Жене, конечно, я ни гуту, иначе она не согласилась бы переехать сюда. Понятно, хозяин поставил мне определенные условия, которые я буду в точности соблюдать…

Раффаэле. Это уж хотите 96 хотите, а придется. Хозяин лично поручил мне следить за тем, чтобы вы их соблюдали. Об этом я и хотел нам сказать… Если не будете аккуратно выполнять его, я лишусь места. (Словно делая ему предупреждение, не допускающее никаких отговорок.) Час утром, час вечером вы должны поочередно выходить на все балконы, чтобы показать людям, живущим напротив, что в доме есть жильцы. Балконов шестьдесят восемь.

Паскуале. Да к вечеру я с ног буду валиться от этакой работы!

Раффаэле. Что поделаешь! (Принимая прежний тон.) По утрам по крайней мере на двух — трех балконах с каждого из четырех фасадов дворца вы должны будете выбивать по четыре, по пять ковров. Люди услышат шум, увидят вас и окончательно успокоятся.

Паскуале. Да, об этом мне говорил домовладелец… Но дело в том, что у меня нет ковров.

Раффаэле. Вы их купите или одолжите. С одним ковром вы сможете обслужить но крайней мере двенадцать балконов.

Паскуале. Но ведь необязательно выбивать ковры, можно выбивать и пальто?

Раффаэле. Ну конечно. Выходя на балкой, вы должны насвистывать или петь — в общем, вы должны казаться веселым. Пусть люди видят, что вам радостно на душе, что вы смеетесь.

Паскуале. Меня примут за идиота!.. Петь — еще куда ни шло… Человек, у которого спокойно на душе, конечно, может напевать па балконе, В этом пет ничего странного… (Напевает мотив первой пришедшей ему в голову песни.)

Раффаэле. Но самое важное вот что: в случае, если вы не выдержите и сбежите, то вы никому не должны рассказывать о том, что видели и слышали в этом доме.

Паскуале. Да — да, но ты не беспокойся, никуда я не сбегу.

Раффаэле. Лучше не ручайтесь. Здесь еще никто не выдерживал. Как бы кто ни храбрился, а через четыре — пять дней бежал, как заяц…

Паскуале. В самом деле? Ну, знаешь, люди порой бывают удивительно наивны. Расскажи-ка лучше, в чем дело, что тебе об этом известно самому? Что здесь такое происходит? Я-то, понятно, не верю, но, знаешь ли… Не буду врать, меня это все же чуточку пугает…

Раффаэле. Еще бы! Когда вы вошли, вы так дрожали, что задушили курицу.

Паскуале. При чем тут курица? Я и не заметил. Так что же ты можешь сказать? Ты видел что-нибудь своими глазами?

Раффаэле (утвердительно кивает). Конечно, на ночь глядя не хочу нагонять на вас страху, но люди говорят, что та самая смазливая бабенка, которую безумно любил и никак не мог разлюбить испанский гранд, владелец этого дворца… была связана…

Паскуале. Что?

Раффаэле. …была связана…

Паскуале. Имела связь? А ты говоришь: «была связана»…

Раффаэле. В общем, как бы это сказать… в общем, путалась с одним изящным и благородным кавалером. Этот кавалер был самого деликатного обращения и редкой воспитанности. Когда испанский гранд Родригес Лос Де Риос учуял, что остался с носом…

Паскуале. Что его водят за нос, хочешь ты сказать.