– Ну, хватит уже, – недовольно протянула Алиса и зевнула.

Анель шмыгнула носом.

– История на самом деле произошла. Мой дед с друзьями поднимался на хребет. – Анель на секунду замолчала, нахмурилась, поднесла звенящий кулак ко лбу. – Они тогда все были молоды и ничего не боялись! Но пришла ночь. В холодных палатках не уснуть. В темноте выли волки. Пришлось жечь костры, чтобы отпугнуть их… – С каждым новым предложением Анель начинала говорить громче, словно ее слушатели стали хуже слышать. – И вот, чтобы друзьям не было страшно, мой дед взял гитару и на ходу сочинил песню. В горах ходят легенды о Черном Альпинисте. Рассказывали, что это призрак разбившегося парня. Лезли на гору двое, были они в одной связке. Один оборвался, утянул за собой второго. Двоих веревка выдержать не могла, тогда один отрезал другого от страховки. Тот, что висел внизу, упал и разбился, а второй благополучно выбрался. С тех пор дух обиженного Черного Альпиниста бродит по всем-всем горам. Кому-то он помогает, кого-то затягивает в пропасть. Вот про этого Черного Альпиниста и была эта песня.

Анель вскочила, звякнула колокольчиками и вдруг начала петь. Звонкий голос трепетал, как огонек свечи, колокольчики сбивались с такта.

Она пела, пританцовывая, ритмично позвякивая, подтопывая. Она была чертовски пластична, эта Анелька. Без видимых усилий гнулась то в одну, то в другую сторону. Кулачок с зажатыми колокольчиками вертелся. Глухим стуком отзывались железные шарики.

Она еще стала прищелкивать и прихлопывать, так что у слушателей даже мысли не было прервать эту бесконечную песню. Завороженный ритмом Илья первым стал кивать головой. Потрясенный Каору молчал. Хироси поначалу еще улыбался, но чем дальше текла страшная история о встрече туристов с Черным Альпинистом, тем мрачнее становилось его лицо и тем сильнее и сильнее он начинал покачивать головой, словно соглашался с каждым тактом песни.

Песня отзвучала. Последний раз жалобно перекатились железные шарики внутри стальной сферы. Анель скользнула на свое место.

– И чего? – шепотом спросила Кристинка.

– Они потом все погибли, – прошептала Анель. По щеке ее бежала быстрая слеза. – Все, кто слышал песню Сарыма. Дух Черного Альпиниста не простил им эту песню. Погибли они в разное время, в разных местах при нелепых обстоятельствах.

– А дед? – спросила Кристина, окончательно сраженная дополнением к песне.

– Дед тоже погиб. Во время восхождения на Чатын-Тау произошел обвал. Там, на Кавказе, даже плиту специальную положили в память о моем деде. Это было давно.

– Выжил только один, – теперь Анель было еле слышно. – Всегда один выживает, чтобы было кому рассказать о случившемся. Он сейчас древний старик, дед Алексей, известный археолог. А раньше тоже в походы ходил, с дедом дружил.

Каору закончил переводить. Повисла тишина. Санёк напряженно наблюдал за оставшимися пятью свечами. И вдруг среди тишины Вадя задал вопрос:

– Это чего, мы теперь все умрем, что ли?

Четыре свечи

– Вообще-то не должны, – пролепетала Анель. – Это ведь давно было. И песню эту часто поют.

– Ну да, – закивал Вадя. – Песню поют, а альпинисты все бьются и бьются.

– Ты чего, в горы собрался? – фыркнул Санёк.

– Погоди! – отпихнул его Вадя и придвинулся ближе к Анель. – Нам-то ты ее зачем спела?

– Я должна была вас напугать, – с искренним изумлением произнесла казашка.

– Ну да… – Вадя с треском сжал в ладонях пластиковую бутылку.