– Почему? Стыдился содеянного?

– Сдается мне, он просто не понимал, о ком именно идет речь. Когда я объяснил ему ситуацию, он выругался. А потом сказал: «Их столько было!»

– То есть он не запоминал людей, которых убивали по его приказу?

– Свой первоначальный капитал наш банкир сколотил в девяностые годы. Вы должны это знать, если дали себе труд покопаться в его биографии.

Слава выглядел растерянным, и Фима поняла, что такого труда он себе не дал.

– Наш покойный друг был просто чуточку умнее и расчетливей своих коллег, поэтому и уцелел. И даже сумел устроиться в новой жизни, благо, получил необходимое образование.

– Как-то не вяжется образ респектабельного банкира с образом братка из девяностых!

– Так он и не был никогда рядовым братком. Он был вожаком, руководителем, мозгом организации.

– И чем они занимались?

– Думаю, что в ваших архивах найдется достаточно упоминаний о былых подвигах банкира.

– Но он не был судим. Это я знаю.

– Но свидетелем проходил часто и по многим делам.

– То есть оказывался достаточно изворотлив, чтобы не сесть самому, а подставить других? Возможно, за это ему и мстили?

Фима видела, что эта мысль до крайности понравилась Славе. Он прямо-таки вцепился в нее и сразу же побежал звонить своему начальству, оставив Фиму наедине с Константином. Девушка сама не поняла, как это случилось, но они вдруг оказались рядом на уютном диванчике, в руках у них было по бокалу вина, а на тарелочке перед ними лежали вкуснейшие пирожные. Все они были крохотного размера, каждое не больше хорошего грецкого ореха. Но при этом вкус каждого отличался удивительной свежестью и оригинальностью. К тому же двух похожих тут просто не было. Фима спохватилась только после того, как слопала пять или шесть штучек. Но они же были такие малюсенькие! Вот съест сейчас самую последнюю, и все.

– Очень вкусно, – похвалила она и взяла с подноса уже последнюю-препоследнюю пироженку.

Та была украшена ягодой малины, которая сверху была посыпана сахарной пудрой и декорирована листиком свежей мяты в глазури, которая хрустела под зубами, мята обдавала приятной прохладой, а малина создавала вкус лета. Плюс шоколадный, пропитанный коньяком бисквит, который буквально таял во рту. Это был настоящий гастрономический оргазм! Фима даже глаза прикрыла от наслаждения и еле удержалась, чтобы не застонать.

Когда она открыла глаза, то столкнулась взглядом с Константином. Тот смотрел на нее пристально, а лицо его выражало странную смесь удивления и чего-то похожего на ужас. Фима скосила глаза на тарелку, на которой им подали пирожные, и к своему отчаянию поняла, что слопала их все! Как такое могло получиться? Она же приличная девушка, ее с детства учили, что нельзя брать последний кусочек с тарелки. Хоть одно пирожное она должна была оставить! Может, Константин его доел?

Она с надеждой посмотрела на Константина, но нет, маг отнюдь не выглядел человеком, который только что лакомился сладостями. Взгляд у него сделался еще более настороженным, а между бровями залегла глубокая складка.

– Как занятно, – произнес он. – Похоже, тот дух, что преследовал Зимина, каким-то мистическим образом связан и с вами.

Фима неприятно удивилась.

– Хотите сказать, что я могу быть причастна к убийству банкира? Намекаете, что это я отрубила ему голову?

– А ему отрубили голову?

– Да!

– Занятно, занятно.

Но на самом деле занятного Константин ничего не находил. Губы у него побелели, а пальцы рук задрожали.