– И где же все его невесты? И почему ожерелье снова у него?

– Ты не волнуйся, старичок не опасный. Через денек-другой он отыщет в тебе какой-нибудь недостаток и порвет вашу с ним помолвку. Кстати, ожерелье придется тоже вернуть, хотя оно и не настоящее.

– В смысле?

– В коромысле! Подделка это! А ты думала, брильянты?

– Арон Наумович сказал да.

– Стразы и пластик с перламутровым напылением! Вместо золота – серебро с позолотой. Старичок не такой дурак, чтобы разбрасываться фамильными брильянтами. Настоящее ожерелье тоже имеется, но лежит оно у него в сейфе. А то, что ты ожерелье у него вообще взяла, это плохо.

– Почему? Я не просила, он сам мне его навязал.

– Это тебе минус один балл, – словно не слыша возражений, веселилась Настя дальше. – Еще пару минусов, и не бывать тебе мадам адвокатшей!

– Но он мне его буквально силком всучил!

– Все равно, не видать теперь тебе Арона Наумовича! Бросит он тебя, ох бросит! И поделом! Нельзя быть такой жадной до чужих брильянтов!

Настя откровенно хохотала над ней. И Фима в ответ тоже заулыбалась, до того комичной показалась ей вся эта ситуация. Она даже почувствовала облегчение, что сватовство Арона Наумовича носит шуточный характер. А то вдруг бы влюбился в нее старичок, а ее-то сердце занято!

Фима сняла ожерелье, положила его рядом с блюдечком, и под вазочкой с распустившимися цветочками образовался чудесный натюрморт из полученных ею сегодня подарков. Смотреть на них было очень приятно. Все-таки три поклонника – будет что вспомнить в старости.

И девушка принялась сравнивать их достоинства между собой. Слава молод и перспективен, но вот его склонность к экономии немного напрягает. Константин очень хорош, импозантен и имеет превосходный доход, вот только его связь с потусторонним миром, клиентки буквально не дают мужику прохода, только за то время, что они ехали в машине, ему позвонили трое. И наконец Арон Наумович, такой умный, такой тонкий и… такой рачительный.

Фима замечталась о том, какая жизнь могла бы сложиться у нее с каждым из этих мужчин. Довела каждого из них до дверей ЗАГСа, а потом бросила всех троих, потому что поняла: ни одного из них она никогда не сможет полюбить. Слава уже начал ее раздражать, Константин начнет завтра, а Арон Наумович… Он тоже когда-нибудь вызовет в ней раздражение и горячее желание избавиться от его присутствия.

– К тебе пришли! Спишь ты, что ли?

Фима даже не заметила звонка в дверь. И теперь с удивлением смотрела на Арсения, который застыл в паре шагов от нее. На заднем плане маячила тетушка Римма, чьи поджатые губы должны были делегировать племяннице отношение старушки к этому гостю. Павлик крутился поблизости, строя спине Арсения жуткие рожи.

– Ты чего пришел? – спросила Фима у Арсения.

– Вот… хочу извиниться за то, как вел себя при нашей с тобой последней встрече.

Фима покосилась на цветы, пирожные и ожерелье и решила, что имеет право немножко повыпендриваться.

– Ты был непозволительно груб! – заявила она Арсению.

– Я очень испугался за тебя. Тут один труп на другом, а ты все время крутишься рядом.

– Между прочим, если бы я не крутилась, то нам с девчонками не удалось бы узнать массу интересного за сегодняшний день.

Арсений, услышав это, так и ахнул.

– Как? Ты и сегодня занималась этим делом! Но я же велел тебе в него не соваться.

Велел он! Нашелся указчик!

– Чем тут ахать и ужасаться, лучше садись и слушай!

И Фима придвинула Арсению блюдечко с уцелевшими пирожными. Она видела, как задрожали пухлые щеки у Павлика.