– Откуда ты знаешь?

– Да потому что я был там. Я знаю. Это просто газетная утка. Дерьмо собачье.

– Если это, как ты выразился, дерьмо собачье, то почему ты такой сердитый.

– Да потому что это идиотская затея. Нет там ни одного живого американца. Просто не может быть!

И тут Чиун, внимательно поглядев в лицо своего ученика, произнес нечто весьма и весьма странное:

– Я упакую и свои и твои веши.

Римо ничего не ответил. Полчаса спустя, когда заходящее солнце осветило оранжевыми лучами его бесстрастное лицо, он по прежнему сидел возле стеклянных дверей. Впечатление было такое, что Римо разглядывает свое отражение. Если так, то отражение говорило: ему не очень то нравится то, что он видит.

Глава 6

Билеты ждали их у входа, как и было обещано Римо, когда он доложил Смиту по телефону о своем прибытии.

Чиун выхватил билеты из рук Римо, критически их оглядел и один вернул своему ученику.

– Это твой, – заявил он решительно.

– Откуда ты знаешь? На них же не написаны наши имена.

– У него меньший порядковый номер, чем у моего билета.

Служащий провел их в студию, которая уже была почти заполнена.

– И что? – спросил Римо.

– Это значит, что у меня будет место лучше, чем у тебя.

– Здесь этот принцип не работает, – лениво возразил Римо.

Служащий подвел их к заднему ряду и показал на два свободных стула.

– Вот видишь, – сказал Римо, пропуская Чиуна вперед. – Мы оба сидим в заднем ряду. Это Смит придумал, уж можешь мне поверить.

– Большое видится на расстоянии, – высокомерно изрек Чиун, намеренно наступая на ноги тем из зрителей, которые не встали, чтобы пропустить его. Потом уселся на свое место, раскинув кимоно – словно цветастым покрывалом застелил мягкий диван.

– Это точно, – согласился Римо и сел на стул рядом с Чиуном.

Почти тут же из динамиков грянула музыка, оповещая о начале шоу, а красный занавес взвился, открывая сцену. Перед Римо оказался оператор с камерой и полностью заслонил обзор.

– Я ничего не вижу! – возмутился Римо.

– А я все вижу прекрасно, – довольно отозвался Чиун.

– А мне плевать, – заявил Римо, и тут как раз на сцену вышла Копра Инисфри. – Я понять не могу, что ты в ней находишь.

– Она громкая, грубая и противная.

– И именно это ты в ней находишь привлекательным?

– А другие разве нет? – пожал плечами Чиун.

– Не уверен, – с сомнением произнес Римо, оглядывая аудиторию.

В студии было неожиданно много азиатов. Вьетнамцы. Вид их лиц пробудил у Римо воспоминания.

– Она напоминает мне корейских фокусников, – пояснил Чиун. – Каждую весну они раскрашивают себе лица, напяливают яркие разноцветные одежды и устраивают разные представления для деревенских жителей. Иногда они изображают безудержное веселье, а иногда льют слезы, как из прохудившегося водопроводного крана.

– Клоуны, что ли?

– Вот вот. Именно. Я забыл слово. Спасибо, Римо, что подсказал.

– Кажется, я начинаю что то понимать, – сказал Римо.

А внизу, на сцене, Копра Инисфри схватила микрофон:

– Сегодня у нас заготовлен потрясающий сюрприз! – заорала она. – Я обещала вам рассказать о домашних любимцах наших военнопленных, оставшихся во Вьетнаме, но у меня есть для вас кое что получше. Наш гость – мужественный вьетнамский джентльмен, который пешком, босиком, прошел по территориям, охваченным войной, пересек две государственные границы, и все только для того, чтобы рассказать вам сегодня нечто потрясающее.