– Горшком я вас, разумеется, называть не стану, и знаете что, коллега, давайте оставим фольклор и поговорим серьезно? – предложил адвокат, внимательно вглядываясь в лицо Федора и обдумывая, как бы это помягче сказать ему о той безнадежности, которая поджидает их обоих. Усков к ней готов. А вот как отреагирует Туманов, для него пока неизвестно.

– Знаете… – адвокат помедлил, но тут же заговорил более категорично: – Скажу прямо, ваше дело – дрянь. Все улики против вас.

Федор кивнул, относясь ко всему сказанному довольно спокойно. А чего он еще ожидал услышать? Задело только одно: неужели и этот олух считает его убийцей? Вот с чем не хотелось мириться.

– Послушайте меня внимательно, коллега, – подчеркнуто произнес Туманов, склонившись ближе к адвокату, – я не убивал того парня. Не убивал! – повторил он по слогам. Может, так дойдет до Ускова.

– Но улики? Экспертиза подтвердила, что гражданин Гришин застрелен из вашего табельного пистолета… – начал было адвокат, но Федор довольно резко прервал его лепетание:

– Из моего, но не мной. Понимаете, о чем я?

Адвокат опять захлопал глазами и помотал головой.

– Честно говоря, нет. Вы хотите сказать, что кто-то другой взял ваш пистолет, застрелил этого Гришина и вложил пистолет вам в руку? Так, что ли?

– Именно. Это я и хочу сказать, – кивнул головой Туманов, вздохнув облегченно. Хотя и с трудом, но до адвоката доходит. Значит, не такой уж он безнадежный защитник.

Усков попытался сопротивляться. Ему много раз доводилось слышать подобные присказки о невиновности подследственных. Но потом, на деле, все оказывалось по-иному. Поэтому он не спешил убедить себя, что милицейский капитан говорит правду. Спросил Федора:

– А вы сами-то в это верите? – Перед этим он внимательно прочитал объяснения, взятые с бармена и официантки, рапорта милиционеров, обнаруживших Туманова на месте преступления с пистолетом в руке.

И во всех этих бумагах указывалось, что Федор был в такой стадии опьянения, что ничего не соображал.

Немного смущало одно, что отсутствовало медицинское заключение, доказывающее степень опьянения. Но, наверное, это было и не обязательно, если он напился до чертиков и не смог скрыться.

– Верю, адвокат. Потому что я действительно не убивал того парня. В худшем случае я мог набить ему морду.

– Но ведь вы были сильно пьяны, – не упустил напомнить адвокат. – Могли просто не помнить, как нажали на курок…

– Не мог, – категорично заявил Федор, стараясь изо всех сил, чтобы Усков поверил ему. Сейчас это было очень важно.

– Почему? – не отступал Усков. Он согласен поверить, но для этого необходимы существенные доводы. А пока Федор их не находил. Но свою невиновность Ускову доказывал горячо.

– Да потому, что у меня и мысли не было убить того человека.

– Это еще ничего не значит, – криво усмехнулся Усков. – Мысль могла прийти в вашу голову во время драки.

Федору оставалось согласиться. По здравом рассуждении, Усков был прав.

– Ну, хорошо. Допустим, могла. Но как вы тогда объясните это? У сослуживца родился сын. Мы посидели немного. Я выпил три стопки водки. От силы граммов сто пятьдесят. Не больше. Потом я пришел в кафе. У меня там была назначена встреча с одним человеком.

– Уж не с покойным ли Гришиным? – съязвил Усков, хотя внутренне был настроен к Туманову дружелюбно. Ехал сюда, ожидал увидеть подавленного горем человека, готового целовать своему спасителю, то есть адвокату, руки.