— Да, Жрица. — Аурокс поклонился ей и попятился к двери, откуда вышел в ночь, все еще слыша, как Красная Верховная жрица защищает своего Супруга.

«Она тоже враг, но моя повелительница говорит, что враг другого рода — который может оказаться полезен».

Аурокс подумал, насколько же запутанны связи между теми, кто противостоял Неферет. Она объяснила ему, что в один прекрасный день все эти недолетки и вампиры подчинятся ее воле или будут уничтожены. И она с нетерпением ждет этого дня. Как и Аурокс.

Он сошел с тротуара, направляясь к углу главного здания. Аурокс старался держаться подальше от фонарей, инстинктивно предпочитая глубокую тень и темные уголки. Его чувства всегда были обострены, всегда находились в поиске. И странно, что простая салфетка заставил его вздрогнуть.

Белый прямоугольник парил на ветру перед его носом, почти как птица.

Аурокс остановился и выхватил его из ночи.

«Странно, — подумал он, — это просто бумажная салфетка».

Без особых раздумий он сунул ее в карман джинсов. Передернув плечами, чтобы избавиться от непривычного дурного предчувствия, Аурокс двинулся дальше.

Но, сделав два шага, ощутил сильнейший водоворот чужих эмоций.

Печаль, глубокое горе. И вина. В ее чувствах присутствовала и вина.

Аурокс знал, что это юная Верховная жрица-недолетка, Зои Редберд. Он сказал себе, что подойдет к ней лишь потому, что следить за врагами мудро. Но, приблизившись и ощущая, как ее переживания захлестывают его, он почувствовал что-то неожиданное. Вместо того, чтобы впитывать ее душевные порывы и поглощать их, Аурокс впитывал их и переживал.

Он не начал меняться. Не стал превращаться в существо, наделенное сверхъестественной силой.

Горе Зои притягивало его, когда он стоял в тени и смотрел, как она плачет. Ее переживания рекой текли к нему, собираясь где-то в сокровенном уголке его души. Аурокс впитывал печаль и вину Зои, ее одиночество и отчаяние, и в нем что-то шевельнулось в ответ.

Это было совершенно неожиданно и уж точно недопустимо, но Ауроксу захотелось утешить Зои Редберд. Это желание показалось ему столь естественным, что он машинально сделал несколько шагов вперед, не владея собой.

Он вышел из тени как раз в тот момент, когда Зои пошевелилась, прижав ладонь к груди, и моргнула, очевидно, пытаясь что-то разглядеть сквозь слезы. Она заметила его и выпрямилась. На мгновение Ауроксу показалось, что жрица готова сорваться с места.

— Нет, не надо уходить, — словно со стороны услышал он свой голос.

— Что тебе нужно? — спросила она и тихо всхлипнула.

— Ничего. Я проходил мимо и услышал твой плач.

— Я хочу побыть одна, — сказала Зои, вытирая лицо рукой и шмыгая носом.

Аурокс не осознавал, что делает, пока вместе с ней не уставился на свою руку, протягивающую Зои салфетку.

— Я сейчас уйду, но тебе нужно это, — сказал он, и его слова прозвучали как чужие. — У тебя лицо мокрое.

Она секунду смотрела на салфетку, прежде чем взять ее, а затем подняла на него глаза:

— Когда я плачу, у меня сопли ручьем текут.

Аурокс почувствовал, как кивает.

— Ага.

Зои высморкалась и вытерла лицо.

— Спасибо. Когда надо, у меня никогда не оказывается под рукой нового платка.

— Знаю, — ответил Аурокс. А затем почувствовал, как его лицо загорелось, а тело, наоборот, похолодело, потому что у него совершенно не было причин так говорить.