Кальдак тяжело опустился на подушку:

– Тогда все потеряно.

– Совсем нет. Не только мы с вами думали над этим, хотя я знакома с этим глубже других. Все они делали определенные выводы из своих исследований. Хотя публично об этом говорить нельзя, небольшие группы ведут приватные исследования. По результатам войны с Амплитуром информированные группы немилитаристских видов решат, как тут быть. Как люди учатся у Узора, так и он будет учиться у них. Мы даже, может быть, сможем обнаружить секрет их биологической антиамплитурской защиты. Даже ради одного этого стоит иметь такого союзника. Мы можем научиться управлять или и интегрировать их в Узор.

– Управлять? Это звучит слишком по‑амплитурски.

Врач спокойно встретила его обвинение.

– Мы не собираемся изменять человечество на их манер. Независимость их психики не будет ограничена. Сделай мы это, это действительно было бы по‑амплитурски. Да и они могли бы отреагировать на нас так же, как на амплитур. Нет, речь идет о переводе энергии людей на полезные цели.

– Если вы и ваши друзья надеетесь на это – вы неисправимые оптимисты.

– Только это и остается. У меня есть больше оснований бояться их, чем у вас, но я поняла необходимость их присутствия, хотя и не игнорирую связанных с этими потенциальных трудностей.

Кальдак хотел бы, чтобы с ним рядом была Яруселка. Ему не хватало ее спокойной рассудительности. Ему нужна была ее помощь.

– Мы никогда не сможем ими управлять. Все виды разума развивались через сотрудничество, и только люди – через постоянные конфликты. Их генетика извращена, как и их общество.

– Мы можем это изменить. Любому народу можно помочь.

– Вы уверены? – спросил Кальдак.

– С’ваны умеют манипулировать нами, когда мы сами этого не замечаем.

Я видела, что они то же самое делают по отношению к людям. С’ванское внушение – не то же, что манипуляции Амплитура. Человечество имеет свою судьбу, делая то, что ему надлежит. Они заслуживают сожаления больше, чем страха. Мой народ не общается с ними, также как с’ваны, вейсы и прочие. Они блестящи и грубы в одно и то же время. Но они не безнадежны. Со временем они могут стать цивилизованными.

– А если нет, это – наша вина, – заметил Кальдак. – Мы попросили их сражаться, снять узду с инстинктов, которые они всегда старались подавить.

– По крайней мере, теперь они не уничтожают друг друга. Дав им общего врага, мы дали им объединиться как виду, чего иначе могло бы не произойти. Вы ведь знали, что они уничтожали свою планету? Они задыхались от собственных извращенных инстинктов. У них и в языке были глупые противоречия, вроде «борьбы за мир». Мы дали им нужный выход. Мы дали им время. Со временем мы можем их цивилизовать. Но не сейчас. Пока они нам нужны такими, как есть. Действительно опасными.

– Это страшная ответственность. – Кальдак поглядел вдаль. – Я видел людей в мире, в покое, на грани настоящей цивилизованности.

– То, что вы видели, – внешняя видимость, изобретенная людьми, живущими в безопасности. Внутри они все одинаковы. Они и сами это начинают понимать. Я врач и знаю, что первый шаг к успеху лечения – когда пациент признает, что ему нужна помощь. Но сейчас пока еще рано говорить им это. Не переменили ли вы свое мнение?

На улице шел дождь. За окном были видны темно‑зеленые воды Западного океана.

– Нет. Я боюсь их в их нынешнем состоянии, меня беспокоит, что мы сразу не начинаем их цивилизовать. Чем больше мы позволим им использовать их естественные свойства в нашу пользу, тем труднее потом будет их изменить.

– Верно, но выбора нет. Нужно идти по выбранному пути в надежде на то, что придем, куда хотим. И люди будут идти с нами. – Она поглядела на него:

– Если это поможет, могу вам дать новую пищу для раздумий.