— Нет, только когда тревожные времена начинаются, — объяснил Степан.

— Что значит «тревожные»?

— Ну, когда напряги с конкурентами возникают.

— И часто такое случается?

— Да нет. Раза два всего было на моей памяти. Мой отец — очень серьезный человек. С ним стараются не связываться, — не без гордости заявил Степан.

— Это понятно. Я тоже предпочла бы с ним не связываться. А чего же, если он у тебя такой крутой, вы в этой дыре сидите? При оружии…

— Разные ситуации бывают. Отец старается зря не рисковать.

— Понятно.

— Не волнуйся, это ненадолго. Пара дней, может быть… Потом спокойно вернешься домой. Никто тебя не тронет.

Ирина вздохнула, щелчком отправила окурок в окно.

— Хорошо бы, кабы так.

На лестнице послышались быстрые шаги, в комнату вошел Челнок. В одной руке он держал пистолет, во второй — телефонную трубку. Остановившись у порога, Челнок щелкнул выключателем, и яркий свет залил комнату. Абажура на лампочке, естественно, не было.

— Куртку снимай, — приказал Ирине Челнок, держа ее на прицеле.

— Зачем? — девушка растерялась.

— Потом будешь вопросы задавать. Куртку снимай, тебе сказали. Считаю до трех, потом стреляю. — Челнок взвел курок. — Раз…

— Ладно, хорошо. — Ирина поднялась, стянула куртку, бросила Челноку: — Проверить, что ли, хочешь? Смотри. Нет у меня ни оружия, ни всяких шпионских штучек.

— Челнок, ты чего? — поднялся Степан.

— Малой, помолчи. — Челнок качнул стволом пистолета. — Рубашку.

— Что? — Лицо Ирины стало злым. — Ты совсем сбрендил, параноик?

— Рубашку снимай, сука, тебе сказали, — в тон ей рявкнул Челнок.

— Челнок, хорош, — Степан вскочил, шагнул вперед, заслоняя собой Ирину. — У тебя что, башню повело?

— Баба, которая слила «махновцам» Американца, гужевалась с Сапфировым Павлом Михайловичем, директором туристического агентства «Голубая лагуна». Погоняло — Лялька Стрекоза. — Челнок ядовито усмехнулся. — Это из-за нее война началась. — Он ткнул стволом пистолета в сторону Ирины. — Что, сучка, не ожидала, что мы так быстро тебя вычислим?

— Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Какой Американец? Какая война? Какая Лялька?

— Хорош базарить, снимай рубашку.

— Нет.

— Смотри, как знаешь. Сама напросилась.

В глазах Челнока загорелся решительный огонек. Палец его, лежащий на спусковом крючке, дрогнул.

Степан снова встал на линии огня.

— Погоди. Раз такие предъявы пошли… Ты доказать можешь, что это Ирина? Кто-нибудь ее опознал?

— У нее на плече кола конкретная. Стрекоза. Поэтому она рубашку и отказывается снимать.

Степан повернулся к Ирине.

— У тебя есть такая наколка?

Ирина расстегнула несколько пуговиц, повернулась спиной, сдернула рубашку до пояса. Никаких наколок на ее плечах не было.

— Довольны? — холодно спросила она. — Все?

Она снова застегнула рубашку, заправила ее в джинсы, затем надела куртку и пошла к дверям.

Челнок поднял телефон:

— Дима, нет у нее наколки.