Удивительно (хотя чему стоит удивляться в царстве Морфея?), но океан словно угадал наше слияние и решил нам помочь. Волны стали вздыматься чуть круче, приподнимая и вновь мягко опуская Майю, раскачивая ее как раз с той частотой, что была созвучна нашим желаниям. Океан будто стал полноправным нашим общим любовником — чутким, теплым, ласковым, нежным. Моя любимая закрыла глаза и запрокинула голову, подставив лицо солнцу. Я любовался им, наслаждался переполнявшими меня ощущениями и чувствами и невольно шептал: «Солнышко, Солнышко, Солнышко!..»

Майя задышала чаще, с губ ее сорвалось что-то восторженно-непроизносимое — то ли блаженный стон, то ли клич переполнявшего ее счастья, то ли сердечная благодарность небу, солнцу, мне… не знаю. Любимая крепко схватилась за мои плечи и, отринув уже помощь волн, задвигалась сама, часто и яростно, глубокими толчками нанизывая себя на ту часть меня, которая жила сейчас отдельной, независимой от моего сознания жизнью. Я лишь слышал ее, эту часть, мне передавались ее восторг и блаженство, и я был безмерно, до слез умиления, благодарен ей за то наслаждение, которым одаривала она сейчас меня.

Кульминация не заставила себя ждать, и настигла нас почти одновременно. С отчаянием понимая, что не могу больше сдерживаться, я почувствовал и увидел, как упругой дугой выгнулось тело Майи, как сотрясла его крупная дрожь… Ногти любимой сильнее впились в мои плечи, но я не чувствовал боли, потому что дошел уже до той высшей точки блаженства, когда, кроме невыразимого ощущения высшего счастья, не мог понимать ничего. Весь мир, сам смысл моего существования собрались для меня в маленький жаркий шарик, который находился одновременно и во мне, и в той женщине, которая была сейчас неотделима от меня. Мне показалось, что мы и впрямь стали единым существом, и содрогания тела Майи сладостной пульсацией захватили мой мозг, мое тело, мое естество. Наши стоны слились в один, и, кажется, даже океан дрогнул в этот миг, приняв в себя наше единое блаженство.

Никогда раньше я не знал, не предполагал даже, что так может быть, что такое бывает наяву… В следующий миг я внезапно вспомнил, что это как раз и происходит не наяву, а во сне! И как бы ни был я сейчас счастлив, осознание этого факта заставило тоскливо сжаться мое сердце. Оно не верило, что видение может сбыться… И сам я тоже не верил, хотя больше всего на свете хотел этого: знать, что, проснувшись, мы не расстанемся никогда.

Горькая волна пробуждения, подобно тому, как волна океанская выбрасывает на берег щепки и мусор, вышвырнула меня в черную, подсвеченную оранжевыми цифрами будильника ночную явь. А через пару мгновений захлестнувшее меня сожаление сменилось смущением и досадой от внезапно обнаруженного казуса… Мне пришлось срочно вставать и идти в ванную, чтобы совершить вынужденную гигиеническую процедуру и сменить трусы.

Майя

Все решилось! Все решилось!.. Кларисса Карловна одобрила мою кандидатуру! Через месяц я стану начальником отдела!.. И я даже самой себе не могла признаться, что больше переполняет радостью сердце — мое скорое повышение или то, что целый месяц я буду каждый день видеть рядом с собой Матвея, слышать его голос, ловить его взгляд…

Кстати, о взгляде. Как он смотрел на меня вчера! Почему? Что это значит? Ведь еще два дня назад он и не замечал меня, глядел как на пустое место.

Но самое главное, самое странное то, что он сказал мне вчера на прощанье. «Приснись мне снова…» Неужели мне послышалось? Не может быть! Что все это значит?! Ведь, конечно, не то, о чем я в тот момент подумала! Не мог же Матвей видеть мой сон!.. Почему же он так сказал? Наверное, мне это все-таки послышалось. Мне захотелось это услышать. Как захотелось продолжения того сна. И оно произошло сегодняшней ночью! Да еще какое продолжение… В нем наконец все и состоялось.