Неужели я действительно люблю Матвея? Да-да, не надо вздрагивать от собственных мыслей! Ты любишь его, Майка, еще как любишь! Ты просто не можешь без него жить. Ты не можешь дождаться обеденного перерыва, чтобы поехать к нему, увидеть его, услышать!.. А понедельник? Мрачный неуютный день, которого лучше бы и вовсе никогда не было… Как ты ждешь теперь его, будущего понедельника? Дня, когда восемь часов подряд можно будет дышать в унисон с его дыханием…

И все-таки сказал он «приснись» или не сказал? И если сказал, что это значит? А вдруг… А вдруг он тоже?..

«Перестань! Немедленно перестань! — разозлилась я на себя. — Делай что должно, и случится чему суждено. Передавай дела, готовься к новой работе, выбрось из головы всю эту бабскую чушь! Ты напридумываешь сейчас бог весть чего, а потом окажется, что у Матвея просто зуб разболелся, потому он и смотрел так, и сказал вовсе не «приснись», а «катись»!»

Я почти убедила себя в этом. И почему-то сразу стало легче. Да, в общем-то понятно почему. Я боялась. Откровенно боялась, что если вдруг… Если окажется, что Матвей… Нет-нет, не может быть, но если бы это вдруг оказалось правдой… То стало бы катастрофой. Рухнуло бы все. Весь мир, весь его мнимый порядок, рассыпался бы в прах, превратился в хаос. Я не смогла бы жить по-прежнему, а по-иному не смогла бы себе позволить. Я не нашла бы в себе сил, чтобы сломать сразу столько людских судеб…

Ну, а как же я буду жить теперь?! Ведь я просто не смогу находиться с ним рядом, зная, что он не будет моим никогда!.. Что же делать? Отказаться? Срочно звонить Каракатице и сказать, что я не хочу, что не справлюсь… А как же мечта? Ведь потерпеть нужно всего лишь месяц, а потом он уедет, и я забуду его, обязательно забуду!.. Как бы мне хотелось в это верить! И как страшно думать, что это может и вправду случиться.

А чтобы не мучить себя больше глупыми фантазиями насчет общих снов, я решила обязательно все выяснить сегодня при встрече с Матвеем. Но как это сделать, я еще не придумала.

Матвей, увидев меня, вздрогнул. Правда, быстро взял себя в руки, но заливший щеки румянец все равно выдавал его с головой. Это смутило мою решимость и вновь дало волю моим тайным мечтам. «А ну-ка, молчать! Тихо сидеть! — мысленно прикрикнула я на себя. — Он смущается оттого, что ему просто стыдно за мысли обо мне. А думает он о том, что я некрасивая и нескладная, а ему придется провести бок о бок со мной целый месяц».

Я, как обычно, чмокнула в щечку Веру и с невозмутимым видом приблизилась к Матвею.

— Привет, — старательно-равнодушным тоном бросила я ему.

— Здравствуй, — ответил он. Щеки его постепенно приобретали естественный цвет. — Еще раз поздравляю, так сказать, очно.

— А!.. — махнула я рукой. По-моему, притворялась я неплохо, потому что Матвей изумленно взметнул брови:

— Ты не рада? По-моему, ты хотела…

— Я много чего хочу, — рассмеялась я. — В океане, например, искупаться…

Если до этого у Матвея пылали лишь щеки, то сейчас он покраснел до кончиков пальцев ног. Во всяком случае, и лицо его, и шея просто побагровели, а ладони он резко спрятал под стол, наверное, чтобы я не увидела, что и они покрылись краской. Мне даже стало немного страшно, не хватит ли Матвея удар. А собственное сердце забилось столь часто, что на цвете моего лица это тоже, наверное, сказалось.