Делать было решительно нечего, и Санча с Алисой начали помогать Дженн лепить пирожки. Когда из печи вытащили противень с румяными пирожками, Санча с Алисой, взяв по одному, вышли в сад и сели под сливой.

При упоминании о вчерашней драке Алиса лишь пожала плечами и, слизнув с пальцев джем, заметила с философским спокойствием:

– Мужчины всегда так поступают.

Похоже, никого, кроме Санчи да, пожалуй, Гасти, не волновало, что Донел и Джерем так жестоко пострадали в драке. Когда Санча сказала это Алисе, та скорчила смешную гримасу и кивнула в сторону конюшни. Санча поднялась, чтобы увидеть, на что показывает Алиса, и застыла от удивления. Донел и Джерем – у обоих синяки под глазами, распухшие лица и ободранные костяшки пальцев – работали бок о бок, смазывая колеса повозок дегтем, болтая и смеясь, как закадычные друзья.

Это было уже слишком. Санча, покончив с пирожком, надела соломенную шляпу и отправилась в свой садик. Разросшаяся мята с сине-зелеными резными листьями и мелкими розовыми цветами перекинулась на клумбу с разноцветными колокольчиками, заглушая их. Санча выдирала лишнюю мяту, наслаждаясь ее свежим ароматом.

Она видела, как муж направился в аббатство. Сидя на корточках возле клумбы с мятой, Санча то и дело поглядывала из-под широких полей шляпы на окно ризницы, чтобы убедиться, что он по-прежнему сидит за столом, проверяя хозяйственные книги. Сильно припекало. Наконец она не выдержала и вернулась в замок, чтобы умыть руки и лицо, поправить прическу и чуть надушить шею розовым маслом.

Брат Френсис подошел к алтарю. Солнечные лучи проникали через разноцветные стекла витражей, окрашивая в рубиновый, синий и желтый цвета плиты храма и руки монаха, зажигавшего свечи для вечерней службы. Дверь храма отворилась, впустив горячий пыльный воздух; вошел высокий крепкий человек в ботфортах и короткой кольчуге под дорогим камзолом. «Аристократ», – отметил про себя брат Френсис, увидев рыцарский меч, висящий у бедра незнакомца, и серебряные шпоры, которые сверкали в солнечных лучах, проникавших в открытую дверь.

– Чем могу служить, милорд?

– Где найти твоего господина, Хью Кенби, хозяина Эвистоуна?

Брат Френсис, с лица которого никогда не сходило выражение испуганного удивления, часто заморгал и ответил:

– Здесь, сэр, в ризнице, – и показал на дверь справа от алтаря Пресвятой Девы.

Только теперь брат Френсис заметил трех всадников во дворе, худощавых, с суровыми лицами, хорошо вооруженных, которые слезали с коней. Он было засеменил за незнакомцем, но в этот момент вошел брат Малком с несколькими монахами.

Громкий стук в дверь заставил Хью оторваться от бумаг.

– Заходи! – крикнул он, думая, что это пастух, которого он послал отвезти несколько молодых баранов на рынок в Гексхэм. Увидев на пороге Гилберта, он онемел от неожиданности. Отложив перо, Хью встал, не зная, чего ожидать от такого посетителя.

– Приветствуя тебя, брат! – поздоровался Гилберт со зловещей улыбкой.

То, что Гилберт назвал его братом, не предвещало ничего хорошего. Это было известно Хью, как и то, что беда не ходит одна.

– Где Уолтер? – поинтересовался он, внутренне собранный и готовый к любой неожиданности. Он бросил быстрый взгляд на распахнутую дверь, которая выходила в господский сад, ожидая увидеть там Уолтера, врывающегося с мечом в руке.

– Скорей всего развлекается с какой-нибудь шлюхой, – ответил Гилберт, входя в комнату. – Я приехал без него.

– Что привело тебя в Эвистоун? – спросил Хью.