— Вурдалаки сожгли его дом, он жил в подвале водонапорной башни, — терпеливо разъяснил Окользин. — Но сегодня, боюсь, загрызли и его…

Сергей вдруг вспомнил слышанное ночью радостное мычание насыщавшихся мертвецов.

— Вам нехорошо? — участливо спросил Шатохин.

Окользина трясло.

— Нет, нет. Уже все, — сказал он.

— Да. Так вот Енукев, — продолжал директор, бросив взгляд на часы. — Человек, как я понимаю, престарелый, одинокий. Живет в подвале. Больной наверняка. Можем ли мы безоглядно полагаться на его свидетельства? А вдруг он пьет запоем? Тут не только вурдалаки померещатся…

— Вы не верите мне? — устало спросил Сергей.

— Что вы! — воскликнул Василий Трофимович. — Как отцу родному! Только вы ведь ничего и не видели, уважаемый Сергей Юрьевич. Ну напугали вас какие-то хулиганы, вы и приняли их за мертвецов. Правду сказать, рожи такие иногда попадаются, что просто… Ну да что ж делать теперь? Мы с этим боремся.

— Причем здесь хулиганы? Вы поезжайте сами в Неглинево, посмотрите! На жилье человеческое село уже не похоже. Дома брошены, гарь эта ужасная вокруг…

— Извините! Лесные пожары имеют место по всей области, завод к ним не причастен. Это первое. Теперь брошенные дома… Это второе. Ну, в общем, сами понимаете. Объективные законы и так далее…

Ну не желает наш народ пахать землю-матушку! В город тянется, к культуре, к надежному обеспечению талонами. Что, а одном Неглинево, что ли, брошенные дома? Да кругом! А мы, — директор простер руки к окну, — мы создаем в деревне дополнительные рабочие места, закрепляем кадры. Погодите, еще назад поедут! Вот мы наладим там подсобное хозяйство, обеспечим изобилие…

— Да какое изобилие?! — в отчаянии вскричал Окользин. — Там вурдалаки! Все продукты и скот они отобрали. Выдают паек, пока еще не все сгнило, а сами пьют человеческую кровь.

— А! — отмахнулся Шатохин. — Местное руководство критиковать — большого ума не надо. А может быть у них социальный эксперимент? А потом, есть ведь и над ними начальство. В районе, в области наконец. Если нужно будет, оно отреагирует. Или, по-вашему, там не знают, что делается у них в хозяйствах?

Сергей пожал плечами.

— Всякое может быть…

— Ну вот что, молодой человек! Вы здесь не на митинге. Идите на площадь и там обвиняйте, кого хотите, на свежем воздухе вреда не будет. А здесь у нас производство, давайте без этих штук.

Директор помолчал, мрачно глядя на Сергея.

— Ну хорошо, — сказал он, несколько смягчившись. — Хотите, я вам прямо сейчас докажу, что жизнь в Неглинево идет своим чередом, безо всяких эксцессов?

Сергей удивленно поднял на него глаза

— Пожалуйста! — Василий Трофимович сунул руку в ящик стола и вытащил горсть черных поблескивавших шариков, чуть больше горошины каждый.

— Узнаете? — спросил он победно. — Грубель! Первейшего сорта грубелек! Вот так-то, Сергей Юрьевич. Заработал участок-то в Неглинево! На полную мощность. Триста пятьдесят тонн дадим в этом квартале. В понедельник состоялся торжественный пуск, жаль, что вы не в курсе. Я сам и благословил, лично выезжал, из района были товарищи, пресса… Так что налаживается на селе жизнь, Сереженька!

И не в силах сдержать законной гордости, Василий Трофимович широко улыбнулся, обнажив длинные, острые клыки…