И вздрогнула, представив Уинтона в качестве своего мужа.

Эйлида зашла в малую столовую и обнаружила, что чашки, тарелки и блюда уже убраны слугами мистера Уинтона. Общаться с ними у Эйлиды не было желания, и она поспешила уйти в банкетный зал.

После отъезда кредиторов там все оставалось в полном беспорядке: стулья стоят где и как попало, на полу клочки бумаги и прочий мусор. Слава Богу, ей теперь не надо все это убирать.

Она ушла в гостиную: в этой комнате все напоминало о матери, и Эйлиде именно здесь хотелось обдумать происшедшее.

Очевидно, мистер Уинтон намерен восстановить дом в его прежнем великолепии.

Вкусов этого человека она, естественно, не знала. Обретет ли дом облик, который помнился ей с детства, когда она считала его волшебным дворцом?

Закрыв глаза, Эйлида как будто видела развешанные по стенам картины, видела и зеркала, в которых отражались хрустальные люстры.

Обюссонский ковер на полу, розарий за окнами — яркие, сияющие краски…

Когда у отца не стало денег, он начал продавать сокровища, собиравшиеся веками. Эйлида поняла тогда, что дела плохи, и была очень обеспокоена.

Война ухудшила положение, а пока Дэвид находился во Франции, отец умер.

И Эйлида внезапно обнаружила, что нечем платить слугам, что нет денег даже на еду.

И вот теперь она потеряла свой дом и все дорогое сердцу. Дом принадлежит человеку, который станет ее мужем.

— Я этому не верю… Это не может быть правдой! — задыхаясь от горя, проговорила она.

В эту минуту дверь открылась и кто-то вошел в гостиную.

Она решила, что это мистер Уинтон; значит, надо повернуться к нему и изобразить приветливость.

Но она стояла, слушая шаги, и только когда они совсем приблизились, обернулась… и замерла на месте.

Это был вовсе не мистер Уинтон, как она ожидала, а сэр Мортимер Шаттл.

Выглядел он еще противнее, чем обычно. Ему было уже за сорок, волосы на висках начали седеть, лицо красное и отнюдь не привлекательное.

Одет по последней моде, но одежда не прибавляет ему изящества. Узкие панталоны цвета шампанского только подчеркивали выступающий живот. Шея слишком толстая для высоко завязанного галстука, а концы воротничка торчат выше подбородка.

— Добрый день, моя прекрасная Эйлида! — поздоровался сэр Мортимер жирным, сладким голосом, который Эйлида терпеть не могла. — Как мне повезло, что я застал вас в одиночестве.

— Сию минуту должен вернуться мой брат, сэр Мортимер.

— Надеюсь, он задержится, — сказал сэр Мортимер, — потому что мне нужно поговорить с вами.

— Нам с вами не о чем разговаривать, — холодно возразила Эйлида. — Я вам уже сказала об этом, когда вы заезжали в прошлый раз.

— Вы были очень недобры ко мне, — пожаловался сэр Мортимер. — Но я прослышал о несчастных обстоятельствах, в которые попал ваш брат, и, естественно, счел долгом явиться и выразить свое сочувствие.

Эйлиде стало ясно, почему он не приехал во время торгов, как это сделали лорд Фулборн и еще двое друзей Дэвида.

Шаттл явился, когда уже поздно было что-либо покупать, в надежде, что катастрофа вынудит Эйлиду изменить отношение к нему и она пример его условия.

Шаттл, несомненно, ожидал, что Дэвид увезен кредиторами и либо уже сегодня предстанет перед судом магистрата, либо это произойдет завтра-послезавтра. Значит, Эйлида в полном отчаянии и будет склонна обратиться к Шаттлу за помощью.

Именно на это сэр Мортимер сделал ставку и, конечно, рассчитывал прибыть в самый подходящий момент — когда Эйлида будет, чувствовать себя особенно слабой и одинокой. Теперь он выжидательно уставился на нее налитыми кровью глазами, и это невероятно раздражало Эйлиду.