Она нередко разговаривала сама с собой, находясь одна в Блэйк-холле: от мертвой тишины в пустых комнатах порой бросало в дрожь.

Теперь, как она ни ненавидит его, можно побеседовать с Дораном Уинтоном. Если так интересно, причем безлично, как вчера вечером, то это не слишком тяжело.

Только кончив одеваться, задалась она вопросом, почему же он все-таки не пришел к ней в спальню, как она ожидала.

Может быть, потому, что они слишком мало знали друг о друге?

Или же — это даже больше похоже на правду — потому, что она его не привлекала?

Поскольку он всего лишь хочет укрепить свое положение в обществе, чего ради он станет относиться к ней иначе, нежели к чему-то всего лишь полезному.

«Может быть, он собирается подновить и усовершенствовать меня так же, как, например, Блэйк-холл?» — с внезапно вспыхнувшим чувством юмора подумала Эйлида.

Посмотрев на себя в зеркало, она решила, что купленный ей Уинтоном костюм для верховой езды весьма хорош.

Темно-синий материал, матовый, совершенно без блеска, выглядел изысканно. Жакет облегал фигуру, подчеркивая тоненькую талию, а белая муслиновая блузка — как раз то, что подходит молодой девушке. На высокой шляпе — газовая вуаль чуть более светлого оттенка, чем сама шляпа. Эта вуаль очень красиво ниспадает на спину.

Сравнивая свое теперешнее одеяние с изношенным костюмом, каким она была вынуждена пользоваться дома, Эйлида невольно радовалась тому, что ее внешний вид — если уж ничто другое! — стоит лошадей Дорана Уинтона. Но все же, спускаясь по лестнице, она чувствовала себя несколько смущенной.

Это был первый день ее замужней жизни, а она все еще оставалась совершенно чужой тому, с кем обвенчалась.

Дворецкий сообщил, что муж ожидает ее в библиотеке, прошествовал впереди нее по коридору и отворил дверь.

Эйлида вошла и остановилась, очарованная.

Она не ожидала увидеть так много книг в комнате, столь же впечатляющей, как библиотека в Блэйк-холле, с той разницей, что здесь все выглядело превосходно, в том числе и сами книги.

Она стояла и любовалась ими, размышляя, с чего бы начать чтение.

И тут она услышала голос Дорана Уинтона:

— Доброе утро, Эйлида! Надеюсь, вы спали хорошо.

Он стоял спиной к камину, слева от Эйлиды, и потому она его не заметила.

Одет он был в костюм для верховой езды и казался крупнее и мужественнее, чем вчера.

— Какая чудесная библиотека! — воскликнула Эйлида.

— Я так и думал, что вам она понравится, — сказал Уинтон. — Некоторые книги достались мне вместе с домом, но я пополнил библиотеку большим количеством томов, подбирая книги на самые разные темы.

— Тогда я должна поскорее приняться за чтение, — оживленно произнесла Эйлида, — иначе разговоры у нас с вами будут односторонними, ведь вы знаете гораздо больше, чем я.

— Должно ли это быть соперничеством? — поинтересовался Доран.

Эйлида оценила уместность вопроса, слегка покраснела и отвернулась.

После короткой паузы Уинтон сказал:

— Думаю, сейчас вам захочется поговорить о лошадях, причем о моих. Хочу показать вам нескольких из моей конюшни.

— Это было бы замечательно! — откликнулась Эйлида. — Не могу передать, как мне хочется проехаться верхом.

— Мне кажется, вы обладаете не меньшим умением, чем ваш брат.

Эйлида улыбнулась.

Они съели легкий завтрак, потом ко входу в дом привели лошадей.

Едва они отъехали от крыльца, Эйлида почувствовала себя счастливой — впервые с того часа, как Дэвид явился в Блэйк-холл с новостью о грядущем приезде кредиторов, намеревающихся преследовать его по суду.

Конь под ней оказался умным и чутким животным арабских кровей, равным по своим статям вороному жеребцу, на котором сидел Доран Уинтон.