— Кто? — пискнули мы в унисон.

— Кровь Господня, — прошелестел Макс.

— Мы никого не убивали! — прошептали мы одними губами и покачали головами, как сиамские близнецы.

— Девушки, сосредоточьтесь! — перешел на нормальную громкость и тембр Макс. — Меня интересует Священная чаша.

— Мы не брали, — опять покачали мы головами и изобразили самые честные глаза.

— Больше некому, кроме вас. Так что не будем запираться, а честно, без утайки, расскажем доброму дяде, куда спрятали историческую ценность.

Мы с Любашей изо всех сил напряглись, но никаких криминальных деяний за собой не обнаружили.

— Почему — больше некому? — подняла я руку, как первоклашка.

— Потому что остальных сожительниц Джигита мы уже потрясли и ничего не обнаружили.

— Мы в гареме не состоим, — оскорбленным голосом возразила Любаша.

— Ну, хорошо. Мы потрясли бывших сожительниц Тенгиза, известного среди картежников под кличкой Джигит. Перерыли его квартиру в Москве и в Сочи. Безрезультатно. Сегодня обыскали твою квартиру, — кивнул он Любаше. — Ничего нет. Вывод один: ты ее спрятала. Где?

— Вот у Тенгиза и спрашивай! — гордо встрепенулось главное подозреваемое лицо.

— Кабы он жив был, мы бы и спросили. Ты ж его сама убила, труп подбросила к узкоколейке, а Чашу себе прикарманила. Так и быть, в милицию заявлять не буду. Отдай вещь по-хорошему, и разойдемся.

Любаша задохнулась от оскорбления и осмелела. Она расправила плечи и сдула челку с глаз. Глядя на нее, и я задрала подбородок повыше.

— Я Тенгизика не убивала! — патетически воскликнула невинная жертва. Я в это время в поезде ехала, у меня стопроцентное алиби! А если ты так много знаешь о его смерти, то ты, значит, сам его и убил! Так и быть, в милицию мы заявлять не будем, верни нас в Москву, и разойдемся по-хорошему!.. А ты, старый боров, куда смотришь? — обернулась она к Валере, который дремал на сундуке во время допроса. — Нас оскорбляют, а ты спишь!!!

Бывший студент разлепил заплывшие глазки, почмокал губами и устроился на своем ложе с комфортом: завалился набок, подложил локоть под голову, а ноги подтянул к животу.

— Не будите спящую собаку, — насмешливо посоветовал Макс.

Ему, видно, надоело стоять. Он уселся на табурет, положил ногу на ногу и сцепил руки на колене.

— Так, откуда ты знаешь о смерти Тенгиза? — прищурила Любаша глаз и уперла одну руку в бок, другой она прижимала к себе сумку.

— Об этом прискорбном событии шепнул мне знакомый картежник, подрабатывающий в морге санитаром. Должен разочаровать, я в смерти Джигита не повинен… — Макс улыбнулся одними губами. — Не будем отвлекаться от темы сегодняшнего доклада… Короче, где Священная чаша?

— Ну, причем здесь мы?! — приложила я руки к груди. — И вообще, как этот предмет мог оказаться у Тенгиза? Он же шулер, а не коллекционер.

— Девушки, вы не поверите: подлая судьба, порой, выкидывает такие коленца, что просто диву даешься… — Максим поменял местами ноги и опять положил на коленку сцепленные пальцы рук. — Не история, а детективный роман… Получив запрос от пастора из немецкого села с непроизносимым названием, я перекопал архивы Министерства обороны, и нашел упоминание о военно-строительной части Павленко. Потом надышался пылью в подвалах Главной военной прокуратуры и проследил траекторию полета авантюристической кометы командира и его личного войска. Дотошные следователи ГВП приложили к двенадцатитомному делу список людей, которым Павленко продал награбленное в Германии добро.