Похлопав Надж по руке, я мотнула головой на толпу. Ангел тоже поняла, о чем я, и обе они навострили глаза и уши.

В воздухе носится слабое бормотание сотен отчаявшихся: мы здесь как в тюрьме… несправедливо, нас обманули… столько уже исчезли… я не хочу на тот свет, что делать?.. их так много, они страшные… это тюряга, за что?.. это концлагерь, мы смертники… бесчестно, я ничего дурного не делал — только существовал…

Медленно продвигаюсь в толпе, прислушиваясь к голосам. А Ангел читает мысли. Вижу, как от страха расширяются ее зрачки и как сникло ее маленькое личико, не в силах справиться с этим новым знанием.

Когда пронзительная электронная сирена просигналила конец «упражнений на свежем воздухе», эмоциональный настрой мутантов был мне практически ясен: страх и отчаяние, что их ожидает та же горькая участь, как и тысячи тех, кто прошли через эти стены, — вот главная, чуть не единственная мысль, владеющая здесь всеми. Похоже, генетики стерли из их ДНК инстинкт борьбы. У кого-то еще остается надежда, что можно что-то сделать и как-то отсюда вырваться. Немногие, но есть и такие, хотят сражаться. Да только не знают как. А главным образом, в толпе царят уныние и полное отсутствие воли.

Значит, здесь есть место для настоящего лидера. Не подумать ли мне, дорогой читатель, о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру?

На пути обратно в казематы психованых белохалатников мои планы начинают принимать очертания. Пусть пока неотчетливые, но это уже что-то. От сознания, что можно еще что-то предпринять и что Клык летит на подмогу, надежда расправляет крылья.

До тех пор, пока четверо флайбоев не преграждают мне дорогу. Их пушки нацелены на меня, Надж, Ангела и Ари. Я застонала:

— Что еще?

— Следуйте за нами, следуйте за нами, — монотонно бубнят они в один голос.

— Зачем? — мне не удается смирить свой воинственный тон даже под дулами их пистолетов.

— Потому шта я хочет с вам говорит один последний раз, — из-за их спин выступает наш старый приятель тер Борчт.

100

Под конвоем флайбоев движемся сквозь вереницу извилистых каменных коридоров в чреве замка. Случайно спотыкаясь о щербины в древнем каменном полу, неизменно получаем в спины тычок стволом. Холод пробирает здесь до костей, и я пытаюсь тайком растирать руки Надж и Ангелу, оберегая их от промозглой вековой стыни.

— Я этого тер Борчта ненавижу, — чуть слышно говорит Ари, опустив голову.

— Добро пожаловать в клуб Ненавистников тер Борчта. Членские взносы можно не платить.

В конце концов нас затолкали в… — давай-давай, дорогой читатель, напрягись, догадывайся, — в белое стерильное помещение типа лаборатории, до отказа набитое оборудованием по последнему слову техники, которое, будь у меня в руках бейсбольная бита, я с большим удовольствием начала бы крушить направо и налево.

Чуть только мы вошли внутрь, дверь за нами с треском захлопнулась и перед ней плечом к плечу, с пушками наготове, выстроились флайбои.

— Заседание клуба Ненавистников тер Борчта считаю открытым, — шепнула я нашим.

Надж хлюпнула носом, а Ангел послала мне мысленную усмешку. В ответ я так же мысленно напрямую ее спрашиваю:

— Ты можешь на него как-нибудь воздействовать?

— Нет, не могу. Мысли его я читаю, жестокие, злобные, омерзительные мысли, но воздействовать на него не получается. От него все отскакивает, как от глухой стенки.

Вот и конец плану А.

Тер Борчт выходит вперед:

— Я очень есть разочарованный, что вы еще пока есть живой. Вы должен все быть теперь мертвый.

— Мы тоже есть очень разочарованный.