|
И потом есть еще кое-что... Она поколебалась мгновение. Теннисон молча ждал, когда Джилл заговорит вновь. - Видишь ли, в Ватикане существует два типа роботов, две, так сказать, группировки, между которыми четкого разграничения нет. Есть старые роботы, которые прибыли с Земли. Эти до сих пор чувствуют влечение к людям, хотят быть похожими на них. Связь между людьми и роботами для них неоспорима. Совсем другое дело - молодежь, то есть роботы, которых создали уже здесь, на Харизме, - собрали, родили, сконструировали - называй, как хочешь, - главное, что их сделали не люди, а другие роботы. Эти как-то по-своему враждуют - нет, не с людьми, конечно, упаси бог, но с самим отношением к людям, свойственным старым роботам. Эти стальные юнцы мечтают порвать связь с человечеством. О да, они по-прежнему осознают, что роботы в долгу перед человечеством, но хотят порвать эту связь, отделиться, доказать, что они сами что-то из себя представляют. Рай, который нашла Мэри, вызывает у них протест, поскольку само это понятие связано с человеческими представлениями. Мэри - человек, и она нашла христианский, человеческий Рай... - Не совсем логично, - вмешался Теннисон. - Не все же люди - христиане. Я вот, к примеру, не могу сказать, христианин я или нет, да и ты, думаю, тоже. Может быть, наши предки были христианами, хотя никто не мешал им быть иудеями, или мусульманами, или... - Но согласись, все-таки многие из нас - потомственные христиане, независимо от того, придерживаемся мы христианских обычаев или нет. Во многих из нас до сих пор силен христианский тип мышления. До сих пор мы, не задумываясь, употребляем слова, отражающие краеугольные понятия христианства - "ад", "Христос", "Господь", "Спаситель". Как легко и свободно они у нас с языка слетают! Теннисон согласно кивнул. - Да, можно допустить, что роботы всех нас считают христианами, хотя бы в душе. И не сказал бы, что это так уж плохо - быть христианином. - Конечно нет, Джейсон. Просто когда люди начали покидать Землю, они многое растеряли на пути, многое забыли о самих себе. Многие теперь просто не знают, кто они такие - без роду, без племени. Какое-то время они сидели молча, потом Джилл тихо и нежно проговорила: - Джейсон... а ты уже совсем не замечаешь моего ужасного лица. Не спорь, не замечаешь. Ты - первый мужчина в моей жизни, который сумел не обращать внимания на это жуткое пятно. - Джилл, милая, - растроганно сказал Джейсон. - Почему же я должен замечать его? - Потому что оно меня обезображивает. Я - уродина. - Ты - красавица, Джилл, - возразил Теннисон. - В тебе так много красоты - и внешней, и внутренней, что о такой малости легко позабыть. И ты совершенно права - я больше ничего не вижу. Джилл прижалась к нему, он крепко ее обнял, погладил по голове. - Держи меня крепче, Джейсон, - шептана она. - Мне это так нужно, так важно... Это был единственный вечер. Чаще всего они и вечерами не виделись. Джилл долгими часами сидела над историей Ватикана, вытягивала из отчетов разрозненные данные, собирала их, старалась в них разобраться и не уставала поражаться фанатизму, с которым роботы веками добивались цели. "Это - не религия, - говорила она себе. - Нет, не религия". Порой она начинала сомневаться и убеждалась в обратном - нет, все-таки религия. Она работала, думала, и неотвязный вопрос "что такое религия?" все время преследовал ее. Иногда ее навещал кардинал Феодосий - он приходил, тихонько усаживался на табуретку рядом с ней - такой маленький, закутанный в огромную мантию, похожий на стальную мумию. |
