Изменить размер шрифта - +
Но друзей завести так и не смог, большинство офицеров считали его „тупорылым солдафоном“ и карьеристом…

Сергей поморщился, вспомнив бывших коллег. В ОМОНе он так и не стал своим, за что и поплатился…

Июль — самый жаркий месяц года, лучшее время для отпуска, но служба есть служба, кому-то ведь надо охранять мирный быт трудового народа. Капитан Луницкий колесил по городу во главе патрульной группы. День как день, обычная рутинная работа, даже вызов в ресторан „Южная Паль¬мира“, где разгорелась драка среди посетителей, не произвел на капитана впечатления.

Когда омоновский „УАЗ“ въехал на набережную, драка была в самом разгаре. Со звоном разлетались огромные витринные стекла, с треском ломалась мебель, и все это проходило под аккомпанемент женского визга. Несколько патрульных милиционеров пытались навести порядок, бросаясь в толпу дерущихся, но через несколько секунд озверевшая толпа вышвыривала их обратно.

Для бойцов ОМОНа это была родная стихия. Они быстро восстановили порядок, выстроив еще недавних непримиримых врагов в цепь подпирать стенку, широко расставив руки и ноги. Самых буйных, предварительно „вырубив“, заковали в наручники. Вроде полная идиллия, если бы не плюгавенький мужичонка в заблеванном костюме. Громко ругаясь и резко жестикулируя, он выкрикивал:

— Свиньи грязные, мусора поганые. Вы еще не знаете, с кем связались, я — вице-мэр, да я вас всех в бараний рог!

Сергей с презрением смотрел на разбушевавшегося чиновника. По информации администратора, именно он был инициатором драки. Когда к ресторану подъехала серая коробка „хмелеуборочника“, подхватил визжащего недомерка за шиворот и зашвырнул в „обезьянник“, полагая, что в медвытрезвителе „заместителю мэра“ мозги прочистят. Но он снова ошибся.

Сдав утром дежурство, капитан Луницкий приехал домой, где его арестовали сотрудники уголовного розыска. Без предъявления обвинения он был доставлен в СИЗО. В тесной вонючей камере капитана встретила толпа разъяренных урок, они уже знали, что за „птичка“ к ним залетела. Силы и мастерства Сергею хватило на минуту, потом на него обрушился град ударов, сознание померкло…

Пришел он в себя на больничной койке в тюремном лазарете, рядом умирал старый уголовный безнадега. Старик, высушенный раком, похожий на живой скелет, отнесся к милиционеру с сочувствием и, выслушав его историю, шамкая беззубым ртом, произнес:

— Дурачок, начитался газет, решил, что теперь мир изменился. Изменилась только вывеска, а все осталось, как и было раньше, если не стало хуже. Те, кто раньше сидел по тюрьмам, вырвались на свободу, нахапали денег кто сколько смог. Только деньги дают тебе что хочешь, свободу или власть.

Слушая старого урку, Сергей стонал от боли и бессилия. Он не хотел верить, что это произошло именно с ним.

Через месяц старый урка умер в страшных муках, а выздоровевшего Луницкого выписали из тюремной больницы. Выпустили на свободу с одновременным увольнением из органов с „волчьим билетом“.

Потеряв несколько зубов, заработав сотрясение мозга и пару сломанных ребер, Сергей не утратил веры в справедливость. Бросив все, он поехал в Москву искать правду.

Но в Москве было не до него, огромный город разделился на два политических лагеря: „Президент“ и „Верховный Совет“. Помыкавшись по инстанциям, экс-милиционер плюнул на все и примкнул к защитникам Белого дома…

Сергей снова поморщился, от воспоминаний разболелась рана под сердцем, память о тех знаменательных событиях. Он и сейчас, закрыв глаза, видел зеленые фигурки бегущих десантников, слышал грохот танковых пушек, взрывы и трескотню автоматов, стоны и крики раненых, мат живых и лужи крови, кровь была повсюду. Пуля снайпера достала Сергея, когда штурмующие парашютисты ворвались в фойе, потом только отрывками вспыхивали воспоминания: чернота подземных коммуникаций, кто-то, громко сопя, тащил его на себе, потом переезд в вонючем чреве „мусоровоза“.

Быстрый переход