Слабым голосом я спросила:

— А я ему?

Он взялся за ручки дверей. Уставившись прямо перед собой, он пробормотал:

— On tebya polyubit.

Глава 12

Все мои ожидания в духе "крестного отца" о мрачной обстановке, деревянных панелях и сигарном дыме испарились: кабинет Ковалева был светлым и просторным. Солнце свободно проникало сквозь множество окон.

Почти все стены были увешаны радостно тикающими старинными часами. Некоторые из них в различных стадиях починки покрывали рабочий стол.

Ковалёв в самом деле часовщик? За свой комментарий в самолёте я почувствовала себя глупо, надеясь, что Севастьян его не запомнил.

Посмотрев направо, я увидела хозяина кабинета, говорившего по телефону. Павел Ковалёв совершенно не соответствовал моим ожиданиям. У него были чёрные волосы с сединой на висках, румяные щёки и худощавое телосложение. Вместо спортивного костюма он носил блейзер с синей рубашкой, подчёркивающей его сверкающие глаза. Ни одной золотой цепи.

Ковалёв — русский мафиози — не был похож на "крёстного отца", а выглядел, скорее, как… худой, щеголеватый Санта Клаус. Полная противоположность образу, созданному в моём воображении.

— Натали! — Он мгновенно выключил телефон. Его глаза осветились, когда он поднялся и поспешно подошёл ко мне. Его рост был примерно метр семьдесят пять, на вид ему можно было дать примерно шестьдесят лет. Он широко раскинул руки — одновременно заразительно улыбаясь.

Несмотря на общую ДНК, он был для меня незнакомцем. Как мне его называть? Мистер Ковалев? Отец? Пап? Я неуверенно переступила, быстро глянув на Севастьяна, который коротко кивнул. Это он так ободряет? В итоге, я тупо пробормотала:

— Привет. — Жалкое зрелище.

Ковалёв, стиснув мои плечи, наклонился вперёд и запечатлел на каждой щеке поцелуй.

— Ты просто копия моей матери. — Он махнул в сторону гордо висящего на стене портрета улыбающейся женщины.

Я и правда была на неё похожа. На свою бабушку.

— Поездка была приятной?

Изумительной, открывающей глаза, местами порочной.

— Неожиданной.

— Я, правда, приношу извинения, дорогая. — Он говорил на превосходном английском — с таким же, как у Севастьяна, акцентом. — Полагаю, Алексей посвятил тебя в наши обстоятельства. — Бросив на Севастьяна гордый взгляд, Ковалёв добавил, — Алексей говорил от моего имени.

Я запомнила эту фразу. Это был простой способ сказать, что Ковалёв полностью доверял ему и всегда знал, что Севастьян мог сказать в той или иной ситуации.

— Это правда? — На лице Севастьяна мелькнул румянец? К вопросу о "непотребстве".

— На сто процентов. Он мне как сын, лишь ему я мог доверить свою… дочь. Не думаю, что когда-нибудь мне надоест так говорить. — Когда его глаза чуть увлажнились, я испугалась, что доведу до ручки этого бандитского Санту.

— Севастьян охранял меня, — уверила я Ковалёва. — Полёт прошёл спокойно, без происшествий. — Гори, Сибиряк.

- Хорошо, хорошо. Ты голодна? Выпьем чаю?

— Прекрасная мысль.

— Я вас оставлю, — Севастьян был напряжён и официален. — Paxan, потом нам надо поговорить.

Они обменялись взглядом, который ни о чём мне не сказал, но брови Ковалёва сошлись на переносице.

— Конечно, сынок.

Севастьян повернулся и вышел в двери, через которые мы сюда попали.

— Он о вас очень высокого мнения, — сказала я.