— Какого чёрта, русский? — Если он и заметил названия — моим основным объектом изучения была история женщин и пола — то они его не заинтересовали.

Когда он кинул опустевшую сумку в мою сторону, я едва смогла её поймать.

— Собери только самое необходимое. Всё остальное будет тебе предоставлено.

С открытым ртом я уставилась на сумку, потом вновь подняла взгляд.

— Я ничего не стану делать, пока ты не скажешь, куда, по твоему мнению, мне предстоит отправиться. И почему всё это не может подождать до завтра. Кто знает, может, ты торговец людьми!

— И, стало быть, так я работаю? — Он нетерпеливо и удивлённо вздохнул, словно никто никогда прежде с ним не спорил — словно он проделывал то же самое с сотней других девушек, и каждая из них начинала собираться со словами «Да, сэр».

— Меня зовут Александр Севастьян. Зови меня Севастьян. — Будто русское произношение имени Себастьян. — Уже несколько десятков лет я работаю на твоего отца. Ковалёв очень хочет с тобой встретиться. — И добавил, будто про себя, — никогда не видел у него такого страстного желания.

— Как он может быть уверен в том, что я — его дочь? Зиронов мог ошибаться.

— Nyet. — «Nyet» — было жёстким «нет», «net» — мягким. — Ты переслала ему образец твоей ДНК. У Ковалёва уже был приготовлен собственный. Ошибки нет.

— Если он так хотел со мной встретиться, то почему не приехал сам? Почему просто не позвонил?

— Как я уже сказал, в России он — очень важный человек, и в настоящий момент занят рабочими вопросами, с которыми не справится никто, кроме него. Он мне всецело доверяет. — Севастьян переместился к окну в спальне и посмотрел на улицу между створок жалюзи с той же настороженностью, которую я заметила в нём ещё в баре. — Если ты соберёшь сумку и сядешь со мной в самолёт, то он встретит тебя в своей резиденции в Подмосковье менее чем через четырнадцать часов. Это желание твоего отца — и я собираюсь его исполнить.

Может, мой анализатор мужчин и молчал, как рыба, но детектор уровня чуши по-прежнему показывал, что всё в порядке; вопреки всякой логике, я начинала этому парню верить.

Однако реальность напомнила о себе.

— Но у меня завтра рабочая смена. — Которая мне уже не понадобится, если мои поиски окончены. — И занятия! — Как только слова слетели с моих губ, я почувствовала себя глупо. Что этот высокий татуированный русский знает о высшем образовании в Небраске? Не всё ли ему равно?

Тем удивительнее был его ответ:

— Мы понимаем, как важна для тебя учёба. Но твой отец хочет, чтобы ты поехала в Россию сейчас. Не в следующем месяце и не на следующей неделе. Мы уезжаем сегодня.

— Он всегда получает всё, что хочет?

— Непременно. — Севастьян взглянул на свои дорогие с виду часы. — Наш самолёт взлетает через час. По дороге в аэропорт я расскажу тебе больше.

Аэропорт? Самолёт? Я никогда не была в самолёте. А сейчас получается, что я могу оказаться в России меньше чем через день. Не думай об открытках, не думай…

Даже Джесс никогда не была в России!

Потом я выпрямилась.

— И всё-таки, что за спешка? А главное — у меня нет паспорта! Как я попаду без него в Москву?

— Я разберусь с этим. Не проблема. — Севастьян выключил лампу на прикроватном столике, и комната погрузилась в полумрак.

— Как это не проблема? — Татуировки на его повреждённых пальцах зародили во мне смутное сомнение, но я попыталась его отогнать.