— А то что? — я прищурилась. — И ты правда назвал меня тогда зверьком?

— Если я говорю тебе что-либо сделать, в твоих интересах подчиниться, зверек. — Без предупреждения он протянул руку и защёлкнул мой ремень, грубо задев мою грудь локтём и наполнив мой нос своим запахом. Я поёжилась на горячем сиденье, чувствуя, что этот самоуверенный мужчина меня ослепил.

Я вспомнила, как однажды меня задержали за пьянство в публичном месте после футбольной игры; мысленно я приказывала себе собраться и прийти в себя, чтобы отговорить полицейского от выписывания мне большого штрафа. Перестань бубнить, Нэт, и отвечай славному офицеру! Не ОЦИФЕРУ, идиотка! Не смей хватать его блестящий значок, не смей… ЧЁРТ, НЭТ!

Именно так я себя сейчас и ощущала: под воздействием.

Воздействие, которое оказывал на меня Севастьян, я стряхнуть не могла. Я испытывала к нему какое-то ошеломляющее притяжение, какую-то необъяснимую связь.

Какой бы дурацкой эта идея не была, я продолжала желать — метафорически — потрогать его значок.

Нет-нет-нет, надо сконцентрироваться на получении информации.

— Ты держишь свои обещания, Севастьян?

— Только тебе и твоему отцу.

— Ты обещал мне ответы.

Его руки сжались вокруг руля, в кожаную оплётку впились эти сексуальные перстни.

— Как только мы сядем в самолёт.

— Почему не сейчас? Я должна узнать про родителей.

Он не удостоил меня ответом, лишь продолжал с прежней настороженностью вглядываться в зеркало заднего вида.

Я вспомнила, как он всматривался в улицу сквозь жалюзи в моей спальне.

— Что за паранойя? Мы в Линкольне, штат Небраска; самое ужасное происшествие здесь — это когда русский засранец похитил ничего не подозревающую студентку — в халате.

Цифры на спидометре продолжали увеличиваться…

— За нами… за нами следят?

Новый взгляд в зеркало.

— Сейчас — нет.

— Отсюда следует, что следили раньше — или будут потом? — Это было слишком ненормально. — Мне грозит какая-то опасность? — Вопросы о родителях и моём прошлом померкли перед перспективой ближайшего будущего.

Он неохотно ответил:

— Всегда есть опасность похищения ради выкупа.

Я прищурилась.

— На это я не куплюсь. То, что ты сейчас назвал — прозвучало как постоянная опасность или теоретическая. Тем не менее, ты вломился в мой дом и потребовал, чтобы мы уехали через пять минут, значит, опасность была реальной. Так что случилось за время времени между нашей встречей в баре и твоим появлением у меня дома?

Косой взглядом.

— Думаю, интеллект ты унаследовала от отца.

— Отвечай. Что произошло?

— Позвонил Ковалёв и приказал посадить тебя на самолёт. Значит, считай, это уже сделано.

Меня поразила внезапная догадка.

— Как долго ты меня охраняешь, Севастьян?

— Недолго, — попытался увильнуть он.

— Как — долго?

Он дёрнул своими широкими плечами.

— Чуть дольше месяца.

А я ни о чём не подозревала.

— Ты следил за мной? Следил за мной всё это время?

На его челюсти дёрнулся мускул.

— Я присматривал за тобой.

Значит, он изучил меня лучше, чем я думала. Что мог подумать обо мне такой мужчина?

Когда с шоссе он свернул на слабо освещённую дорогу, я воскликнула:

— Стой! Куда мы едем! Там нет аэропортов! Даже запасных.

— Мне пришлось назначить альтернативное место взлёта.

Альтернативное? Себе я пообещала, что если ответы мне не понравятся, то я сбегу прямо в руки службы безопасности.