|
С одной стороны, Б. К. непрерывно вертелся на виду. Портреты в сотнях журналов — чуть тронутая сединой грива с годами белеет, комплекция тяжеловеса, напряженно-давящий взгляд. Где он только не фотографировался. И, судя по сообщениям «Пипл», который писал о Криминале дважды и помногу, с кем только не завтракал, не обедал. Он делил вечерние трапезы с греческими судовладельцами и нобелевскими лауреатами (законный вопрос: что помешало академикам из Стокгольма отметить премией его самого?), с буддийскими мудрецами и звездами мирового тенниса, с Умберто Эко и далай-ламой, с Гленном Клоузом и Пол Потом, с Арнольдом Шварценеггером и Хансом-Дитрихом Геншером. Его узнавали в лицо стюардессы крупнейших авиакомпаний — и в салонах первого класса ему были готовы любимый напиток (ликер «Амаретто») и нагретые шлепанцы с вышивкой «Б. К.». Шикарные международные экспрессы тормозили на захудалых полустанках, коли ему взбредало там сойти. Говорят, в аэропорту Кеннеди его сняли с трапа, под локотки протащили мимо таможни, заправили в трехспальный лимузин и с ветерком домчали до Гарвард-клуба, где он, будучи в Нью-Йорке, предпочитал расслабляться. Когда он спикировал на Москву, его возили в «ЗИЛах» по правительственным трассам. А на верхнем этаже штаб-квартиры ЮНЕСКО, по слухам, оборудованы личные апартаменты на случай, если он заскочит в Париж и не найдет иного пристанища.
Да, державный Криминале; но из какой державы он происходит? Мнилось — отовсюду и ниоткуда. Он знает всех, его все знают; он — профессор Криминале. Но задайтесь вопросами: где его родина? на чьи деньги он кормится? почему так роскошествует? к какой организации приписан? — и ответов вы не сыщете. Расплывчатое кочевое существо: европейский интеллектуал. Возьмем хоть год и место рождения. В зависимости от справочника, к которому вы обратитесь, даты будут различны: 1921, 1926, 1929. Один источник («Словарь новейшей философии») укажет вам, что Криминале выходец из Литвы; другой (журнал «Рампартс») — что из Молдавии. Теперешнее гражданство — то венгерское, то германское, то австрийское, то болгарское, а то и вовсе американское. Есть и другие серьезные разночтения. К примеру, энный выпуск «Современной герменевтики» характеризует его как жесткого марксиста, а «Критический процесс» — как диссидента и ревизиониста, побывавшего в заключении (где именно?). Его труды издавались в городах с полярными идеологиями: в Будапеште, Москве, Штутгарте, Нью-Йорке. Добравшись до «Нового мира» за такой-то месяц такого-то года и обнаружив в нем статью Криминале о соцреализме, вы доберетесь и до «Нью-Йорк тайме» за тот же месяц того же года и обнаружите там статью Криминале о «кулинарной прозе». Словом, чем упорней вы силитесь проникнуть в тайну его личности, тем плотнее туман, эту личность окутывающий. Звонок в лондонское издательство, печатавшее Криминале по-английски, тоже ничего не дал. На расспросы об их всемирно известном авторе, об их супердоходном клиенте девушка из пресс-бюро (звали ее, естественно, Фиона) отвечала уклончиво. Криминале — темная лошадка вроде Сэлинджера или Пинчона, заявила она и вспомнила дежурную издательскую шутку («Чем Басло Криминале отличается от Господа Бога? — тем, что Господь все время и повсюду пребывает, а Криминале вовремя и отовсюду удирает»), которая меня не рассмешила. Спасибо Роджеру Скрэтону он и на сей раз указал мне верную дорогу. В тексте Скрэтон почти не касался жизненных реалий, но в список использованной литературы включил критическую биографию светоча, написанную — увы, по-немецки — неким профессором Венского университета Отто Кодичилом. По моему наущению Роз повисла на телефоне, и скоро затребованный ею томик с оказией прибыл из Австрии. Телевизионщики, доложу я вам, ни перед чем не останавливаются; при нужде они горы свернут — за ближайшие недели и месяцы я в этом убедился. |
