На третий день вдали показался знаменитый пролив Мичиллимакинак, более известный под названием Макино. Каноэ все больше отклонялись постепенно к востоку, а одновременно с ними, к счастью для беглецов, изменялось и направление ветра, дувшего теперь почти точно в их спины. Тем не менее они не решались пользоваться парусами, пока не минуют благополучно пролив и остров, а положились исключительно на весла. Это сильно замедлило ход лодок и добавило работы мужчинам, но они предпочли пойти на эту меру предосторожности, чем выставлять напоказ хлопчатобумажный белый парус, видный издалека. И они оказались правы. Мимо них благополучно прошествовала целая флотилия каноэ, направлявшихся из поста в Макино на побережье Мичигана. Лодок было не менее пятидесяти, но, своевременно заметив их, Бурдон с Гершомом заплыли в прибрежную пещеру и там переждали опасность.

Курс их отклонился еще больше к востоку, ветер же дул теперь почти точно с запада, а следовательно, благоприятствовал нашим путникам. Озеро Гурон, в котором они теперь находились, расположено почти параллельно Мичигану, значит, им надлежало следовать на юго-восток. Бурдон столько раз ходил по этим водам и в ту, и в другую сторону, что у него были здесь излюбленные бухточки и он умел по местным приметам безошибочно предсказывать погоду. Пока что все шло хорошо, если не считать того, что в переходе от Макино к заливу Сагино было потеряно два дня: один — из-за сильного ветра, второй — из-за дождя. От него пришлось спасаться в хижине, которую в одно из своих многочисленных путешествий собственными руками выстроил Бурдон и предусмотрительно оставил стоять на всякий случай. Такие незаселенные домики часто встречаются во вновь осваиваемых странах, где эти шэнти исполняют ту же роль, что и приюты в Альпах, — в них останавливается любой путник, испытывающий в этом нужду.

За все десять дней, прошедших с того момента, как они вышли из устья Каламазу, беглецы лишь однажды испытали серьезное беспокойство — когда увидели вдали флотилию каноэ, плывущую по проливу Мичиллимакинак. На одиннадцатый день, пересекая залив Сагино и быстро направляясь к мысу Пойнт-о-Барк, являвшемуся безошибочным ориентиром для всех плывущих по озеру Гурон, они вдруг увидели лодку, которая вышла из-под защиты мыса и несомненно направилась им наперерез. Это в одно и то же время и обеспокоило и обрадовало Бурдона: с одной стороны, он, естественно, опасался встречи с враждебно настроенными индейцами, а с другой — надеялся получить информацию, которая помогла бы ему избрать правильный курс. Вот когда его подзорная труба оказалась незаменимой! С ее помощью бортник вскоре убедился, что лодка эта — каноэ, а сидят в ней всего двое, следовательно, хотя они и индейцы, особых причин для тревоги нет, так как их силы равны. Поэтому Бурдон продолжал идти на сближение, но часто подносил трубу к глазам.

— Да ведь там Питер и Быстрокрылый Голубь, клянусь Богом! — в один прекрасный миг воскликнул наш герой. — Они пешком пересекли полуостров, а теперь специально движутся нам навстречу.

— И везут с собой важные новости, уж будь уверен, Бенджамин, — откликнулась его жена. — Сообщи об этом немедля брату, чтобы они с Долли не волновались больше, чем нужно.

Бортник окликнул друзей во втором каноэ — они старались все время держаться в пределах слышимости друг друга — и поведал им о своем открытии.

— Индеи эти здесь неспроста, — решила Долли. — Вот увидите, они расскажут нам нечто серьезное.

— Ждать осталось недолго! — прокричал Бурдон. — Еще десять минут — и мы сойдемся.

И действительно — в названный срок лодки сошлись, а еще через несколько минут соединились бортами, причем так, что Питер оказался посередине.