— Открыть, — тихо прошептал он в осмотрительно снабженный фильтром микрофон.

Тусклый глаз сканера оживил внутренний свет, и изнутри туннеля раздались слова:

— В доступе отказано. Требуется разрешение.

— Устное?

— Да, — уведомил его услужливый механический голос.

Карденас понял, что здесь требовалось справиться с более простой и менее смертельной проблемой, чем лазеры. Сняв с себя служебный пояс, он разложил его на столе, получив таким образом быстрый и легкий доступ к содержащемуся в нем. В то время, как важные промышленные молли и ящики обычно защищались многими слоями сторожевых систем, физически меньшие и менее значительные вспомогательные устройства — вроде голкомов — как правило, могли похвалиться куда менее сложными мерами предосторожности.

Достав из чехла спиннер, он включил собственный голком в надлежащее гнездо. И вызвал из накопителя спиннера операционный файл голкома. Копаясь при сборе сведений о Моке в общенациональном накопителе информации СФП в Вашингтоне, Карденас отследил голосовой файл прослушиваемой линии, включавший в себя и пару безобидных фраз, произнесенных неким Клеатором Моккеркином, когда тот регистрировался лет десять назад в гаванском отеле «Четыре Сезона». Используя этот файл в качестве акустического образца, полицейские техники в Ногалесе успешно сгенерировали синтарим, который идеально подражал звучанию его голоса.

Как только спиннер шунтанул необходимый файл, инспектор приставил свой прибор к узлу снятого с рычага на столе. Немного продуманного жонглирования управлением, и синтарим был переден в местный голком. Убрав спиннер обратно в чехол и вернув собственный голком на его рычаг, он взял местный и повторил прежнюю команду.

— Открыть, — скомандовал он вновь. Если синтарим достаточно точен, и он сделал полный перенос, то голком, который он держал в руке, должен убедить находящуюся за стеной молли и соединенный с ней ящик, что к ним обращается если не самолично Клеатор Моккеркин, то кто-то с достаточно знакомым голосом, чтобы удовлетворить охраняющую грамму. Конечно, Моккеркин мог никогда и не бывать в этой комнатушке, и уж тем более не пользоваться здешним ящиком. Тот мог быть просто защищенным оборудованием, которым пользовался, скажем, его главный финансист. Но там, где применялся такой уровень тщательно продуманной физической маскировки и внутренней защиты, казалось разумным предположить, что лицо, стоящее на вершине иерархической лестницы должно, по меньшей мере, иметь возможность проверять работу подчиненных.

Или нет, пессимистически отметил он, когда голос ящика ответил:

— В доступе отказано. Требуется разрешение.

Он попробовал вновь, на случай, если синтарим передал в первый раз неточно. Результат вышел тем же. Поджав губы и наморщив лоб, он поискал объяснение.

— Введена ошибочная устная команда?

Ящик ответил без колебаний, искусственный голос отчетливо доносился из открытого туннеля.

— Устная команда принята. В визуальном разрешении отказано.

Инспектор уже с того мгновения, как уселся в кресло, подозревал, что все будет не так-то легко. Бормоча под нос что-то неразборчивое, он снова принялся за работу, доставая из чехлов на служебном поясе необходимое оборудование. Быстрый взгляд показал, что ведущий в чулан уборной вход оставался благословенно безмолвным и пустынным.

Прошло уже немало времени с тех пор, как ему в последний раз пришлось воспользоваться «хамелеоном». Достав из поясного кармана гибкую маску, он разложил ее на столе. После нажатия на вплетенную в обратную сторону кнопку активации, непрозрачный эпидермоид ожил. Он осторожно приложил маску к лицу и плотно прижал ее. Появившееся знакомое ощущение щекотки указало, что маска работает, деловито накладываясь на его черты.