— Эвакуационный вертипроп подлетает, — заметил он. — Им потребовалось довольно много времени. — Сунув пистолет в кобуру, он оглянулся на девочку. Форхорсес стояла рядом с ней, по-матерински успокаивающе шепча ей что-то. Катла кивала в ответ. Инспектор слегка толкнул напарника локтем в бок. Хаяки уловил намек друга, и двое федералов безмолвно покинули комнату, предоставив сотруднице службы помощи и дальше утешать эмоционально опустошенную двенадцатилетнюю девочку. Как бы ни был Карденас озабочен состоянием девочки, он достаточно долго жил на свете, чтобы знать: бывают времена, когда, невзирая на личную заинтересованность, лучше предоставить делать свое дело кому-то другому, чем лезть в него самому.

Кроме того, он изнывал от жажды и проголодался, и безотносительно к текущему положению дел снаружи, ему очень настоятельно требовалось отлить.

В глубинах туннеля материализовалось изображение. В нише для визитеров на первом этаже стояла, ожидая допуска в лифт, Минерва Форхорсес. По контрасту с последним разом, когда они виделись, она выглядела шикарно в костюме из вельфволокна, с сумочкой в тон к нему, в туфлях последней модели и широкополой термотропической шляпке. А внешность спутницы сотрудницы службы помощи, в противоположность последним случаям, когда он с ней встречался, еще больше приковывала к себе внимание.

Одетая в шнур-платье из зелено-голубого мигальника, обвивавшего ее расцветающую фигурку, словно сжимающий кольца питон, Катла Моккеркин выглядела не только на несколько лет старше своего реального возраста, но и откровенно изысканной. Соответствующий платью легкий радужный головной убор защищал ее макушку от сонорского утра и откидывался на затылок, перепутываясь с волосами. Когда она двигалась, он мигал и переливался даже в ограниченном пространстве входной ниши кодо-комплекса. Из висевшей у нее на плече сумочки с повышенной степенью сохранности выглядывала пара музолинз. Каблуки ее полупарадных туфель были отключены для пешей прогулки, их интегрированная внутренняя гидравлика бездействовала.

— Минерва, Катла! Какой приятный сюрприз. Заходите, — пригласил он их через туннель, произнеся после этого устный код допуска, который даст двум женщинам доступ в лифт кодо-многоэтажки.

Вытирая из волос последние остатки влаги, он быстро двинулся накинуть какую-нибудь одежду. С тех пор, как он в последний раз видел и дочь Мока и ее психунку, прошло уже несколько недель. Неотложная работа в Департаменте заставила его снова погрузиться в текучку и поток жизни на Полосе. Он не забыл о девочке, но вынужден был отодвинуть эту заботу в самый конец своих мыслей. Одно из первых правил, которые усваивал в полицейском училище любой новичок, заключалось в том, что поглощенный мыслями полицейский был полицейским, нарывающимся на раннюю смерть.

Перемена в Катле Моккеркин была совершенно явственной и далеко не ограничивалась ее модным нарядом. Глаза девочки смотрели на окружающий мир, а не внутрь, и стояла она выпрямившись, а не сгорбившись, как ребенок, постоянно ожидающий удара. Даже шаг у нее сделался иным, более широким и уверенным, словно она искала, куда б еще пойти, а не как обойти в страхе стороной. Стоявшая перед ним сейчас привлекательная, уверенная в себе личность намного больше походила на молодую женщину, чем на испуганного ребенка.

Но настороженность по-прежнему осталась, проявившись в том, как ее взгляд обшарил дальние углы помещения и быстро метнулся к окну, ведшему наружу. Со временем и при дальнейшей спокойной жизни страх и недоверие должны постепенно сойти на нет, хотя, как подозревал Карденас, они никогда не покинут окончательно.