— Нет. — Его ответ, когда он поднялся с песка, был полон эмпатии. — Вы сделали все, о чем я вас просил.

То, как она пожала плечами, осталось почти незаметным под материалом платья.

— Я рассказала все, что помню. Больше ничего нет. И теперь уж никогда не будет. — Несмотря на дрожащую нижнюю губу, она упорно старалась улыбнуться. — Если я вам действительно больше ни для чего не нужна, мне не помешает побыть следующий час одной.

— Почему бы вам просто не прерваться на ночь?

В ответ она скорей дернулась, чем рассмеялась.

— Да, верно, — ядовито ответила она. — Просто возьму и подойду сейчас к тому, кто там сейчас сидит за столом в приемной, и отключу свой таймер на остаток вечера.

— Могу вывести вас. — Данное утверждение инспектор сделал со спокойной уверенностью.

— Да зачем беспокоиться? — отказалась она раздраженным тоном, направляясь к двери, которая вела в ванную. — Я уже скогана.

И то ли из безразличия, то ли из-за правил заведения, не потрудилась закрыть за собой дверь.

Выходя, Карденас не забыл дать похвальный отзыв. Ничем другим он помочь ей не мог, поскольку она не позволила устроить для нее бегство на сегодняшнюю ночь. Никто не обратился к нему, когда он шагнул за порог «Коктэйля» и двинулся по улице к станции. Скоро выключат свет. Когда секстель остался позади, он был озадачен больше, чем когда-либо. Уэйна Бруммеля явно привлекло к Сурци нечто большее, чем возможность пожить на уворованные денежки. Дело заключалось в ее дочери. Зная это, отсюда естественно вытекало, что именно двенадцатилетнюю Катлу на самом-то деле и хотел вернуть Мок.

В какое же дело она была вовлечена, эта тихая девочка, о которой так хорошо отзывались ее бывшие односочницы? Какую работу она выполняла для отца? Разносторонняя, способная техантка могла много чего делать.

В данный момент достаточно много, чтобы вызвать убийство других людей.

А это означало, что они где-то прятались. Если их уже не поймали приспешники Мока. Или какой-то другой заинтересованный картель вроде инзини, или озерников. Эта необыкновенная и неожиданная заинтересованность в Катле Моккеркин вызвала у инспектора еще большее стремление найти ее. Какого рода дело доверил заботам двенадцатилетней девочки человек вроде Мока, даже если та и впрямь была его родной дочерью и признанным техантом?

Чтобы убегать и прятаться от такого, как Мок, требовался интеллект, знание обстановки и уйма денег. Теперь стало очевидным, что у Сурци Моккеркин наличествовало и то, и другое, и третье. Избегая столь долгий срок внимания своего опасного и, несомненно, разъяренного мужа, она явно собиралась и дальше продолжать в том же духе. А тот факт, что конкретно от полиции она не пряталась, ничуть не облегчал работу по ее розыску.

По крайней мере, теперь у него появилось некоторое представление о том, почему она убегала. Подобное знание позволяло ему соответственно скорректировать параметры своих поисков. Но быстро становилось очевидным, что, если он намерен найти их раньше Мока, ему придется искать помощи за рамками официальных каналов.

Вот в этом-то и состояла одна из причин, по которой он отказывался от постоянно предлагаемой ему различной кабинетной работы. Приятные, безопасные поручения в кабинетиках с контролируемым климатом позволили бы ему провести оставшиеся до отставки годы в сравнительном комфорте и безопасности. Приятные, серые, скучные поручения, которые не подходили ему ни по духу, ни по темпераменту. Дело заключалось не столько в том, что он любил улицу, сколько в том, что, похоже, не мог работать без нее.