— Трансиверы больше не составляют секрета. Они скорее относятся к моему профессиональному интересу, чем к вашему, а вы так углубились в подготовку к конференции, что, наверное, об этом не слышали. Но базовые методы были раскрыты в прошлом году, как вновь открытые. Оки очень взволновали психологов, которые видят в них инструмент для исследований и терапевтической помощи.

— Понятно. Что касается того факта, что набег на мою лабораторию был совершен не командой корсаров, а регулярным отрядом Федерации, — губы Лорна сомкнулись под прикрытием его усов. — Вы и в этом сознаетесь?

— А что еще мне остается, раз вы нас нашли? Убить вас? Убийств и так было слишком много. — Она протянула руку через стол и накрыла его пальцы. Ее темные глаза стали мягче, он заметил, что в них показались слезы, — Лорн, — сказала она, — Мы ненавидели нашу работу.

— Наверное, — Он сидел недвижно, глядя на кончик своей сигары, выпуская густые клубы дыма, и смотрел на нее, — Вначале я был ужасно зол на Дхананду… на всю касту брахмардов. Величайшее достижение моей жизни пошло прахом. У меня даже не осталось достаточно записей, чтобы восстановить чертежи. На материк не посылали копий, по соображениям, видите ли, безопасности. Мы боялись шпионов; или кто-нибудь мог выдать нас в припадке обычной истерии, связывая ядерную энергию с Судной Войной. Хотя, даже если бы у нас и остались чертежи, мы ничего не смогли бы восстановить в металле. Бенегальская казна была истощена. Люди голодали, в некоторых регионах они были близки к восстаниям, это было ужасно дорого, и им не показывали ничего, что получалось из их налогов. Вы задумывались над этим? Что вы грабили бенегальских крестьян, от которых не видели никакого вреда?

— Часто, — ответила она. — Но, не забывайте, вначале сборщики налогов обобрали их до нитки. Средства, которые были собраны на этот ядерный реактор, принесли бы им счастье и благополучие, как показывает опыт последующих лет, когда брахмарды умерили свои амбиции и перешли к решению более реальных задач.

— Но реактор же действовал! Неиссякаемый источник энергии! Через десять лет в Бенегали был бы избыток любых промышленных материалов. Этот проект окупился бы сторицей. А вы все разрушили!

Лорн откинулся в своем кресле. Медленно, со сжатыми кулаками.

— Мы не могли доказать, что налет был совершен не пиратами, — сказал он безжизненным тоном. — Разумеется, бенегальцы не могли объявить войну мощной Маврайской Федерации, не имея достаточных доказательств, чтобы снискать поддержку мощных союзников, особенно, когда ваше правительство предложило такую щедрую помощь голодающим! Но мы подозревали. В нас была моральная уверенность. И злость. Боже, как мы были злы!

— Пока… — он вздохнул. — Я не знаю. Когда я вернулся домой и погрузился в рутину своей обычной работы… и постепенно до меня дошло, какой ваш народ бескорыстный, готовый помочь… Тогда я понял, что у вас был какой-то повод, который вы считали благородным. Я не мог представить себе, какой, но… Не знаю. Наверное, нам приходится принимать некоторые вещи на веру, или жизнь наша станет слишком пустой. Не волнуйтесь, Ализабета. Я не собираюсь делать больших публичных разоблачений. От них никакого прока не будет, в любом случае. Из-под этой плотины слишком много воды утекло. Ваше правительство может быть задето, но никто не воспримет это настолько серьезно, чтобы что-либо предпринять. Вероятно, большинство подумает, что я просто лгу. Так что я уж лучше придержу язык за зубами. — Он поднял свои голубые глаза, как у ребенка, которого ударили, а он не знает, за что, — Но вы не можете мне объяснить зачем? Чего вы так боялись?

— Конечно, — согласилась Ализабета.