— Я смотрел на людей. Просто смотрел. Если бы не увидел тебя, не вышел бы.

— И как же тебе удалось солдатам глаза отвести?

— Просто. Переключил камеры в режим ночного видения, посмотрел, где стража, прошёл так, чтобы они не заметили…

Кирри отпирает шлюз: информационная директория сканирует его зрачки и отпечаток ладони. Сделано красиво: если не знаешь, где вход — ни за что не найдёшь.

Мы спускаемся вниз, под горы. Там — исследовательский комплекс. Территория Земли на Нги-Унг-Лян — лет через двести-триста этот комплекс, скорее всего, унаследуют местные жители — дай им Творец и Небеса дорасти до него за это время… В жилом секторе тихо и темно — дежурный свет загорается, реагируя на наше присутствие. Кирри делает шаг к двери в лабораторию, дверь бесшумно отъезжает в сторону — и я наблюдаю рыжее бородатое чудовище лет тридцати от роду, с челюстью, отвисшей до пола. Работой увлёкся, наверное. Припозднился.

Картина Репина «Не ждали».

— Здорово, Илья, — говорю я. — Привет палеонтологии от этнографии. Я — Николай Дуров, прошу любить и жаловать. Однако, шикарно ты тут устроился. Я только не вполне понимаю, что это за робинзонада. Ты на базе единственный землянин, что ли?

— Ты как сюда попал? — выдаёт Илья, протягивая мне руку. — Дуров? Я о тебе слышал, но… Кирька, что это за штучки?!

Кирри виновато улыбается, подходит к Илье, обнимает его за шею, бодается, как котёнок. Вид потрясающий — особенно заметно, сколько в пластике нги-унг-лянцев мягкой грации, нечеловеческой, текучей и гибкой. Я никогда не видал, чтобы аборигены «условно мужского пола» так себя вели — подозреваю, что это специально разработанная для манипулирования землянином стратегия. Илья честно пытается рассердиться.

— Нечего подлизываться. Я говорил тебе, чтоб ты выходить не смел?

— Я вышел поздороваться с землянином, — говорит Кирри на голубом глазу.

— Теперь поздно возмущаться, — говорю я. — Кувшин уже разбит: твой Пятница тебя демаскировал. Кстати — что у тебя делает этот парень? И — это ты его научил так легко болтать по-русски? Крепко, крепко… Куда только КомКон смотрит?

— У! — смеётся Илья. — Мой Кирька — форменный полиглот. Он на трёх языках говорит, легко — на своём, нори-оки, на лянчинском и на русском. Плюс — чуть понимает английский и читает этикетки на латыни. Умница. А КомКон это проглотил. Кирька у нас — покойник. Да, зайка?

Кирри кивает.

— Я же говорил, Николай.

Илья обнимает его за плечи.

— Тут, в горах водятся прыгуны, — говорит он. — Мерзкие твари. Хищные членистоногие, обычно нападают на некрупных млекопитающих, но, видишь, и на человека могут. Вцепляются намертво и впрыскивают жертве нейротоксин — на здешней жаре она минут за сорок умирает. А потом собирается целая масса этих тварей… тошнотворное зрелище: бедной козы бывает под слоем шевелящихся панцирей не видно. И вот такая погань напала на Кирьку. Жалом — в глаз, представляешь? — и отбрасывает волосы Кирри назад. — Смотри, Коль: вот от сих до сих у него — восстановленная ткань. И глаз я сделал. А девочки с орбитальной станции, из госпиталя, всё это вычистили и заполировали, чтоб красиво было…

Работа отменная, профессиональному пластическому хирургу впору — только очень внимательно приглядевшись, я вижу на гладкой коже цвета эбенового дерева несколько тонких шрамов.