— Эй, кто… — начинает Хотуру и осекается.

— Я тебя помню, — говорит Элсу, и его жеребец пританцовывает под ним. — Ты — тот Хотуру, о котором отец мой, Лев Львов, сказал на Совете Старших Прайда: «Граница заперта их мечами…»

Хотуру расплывается в улыбке, которую издали можно принять за искреннюю.

— Творец мой оплот! — восклицает он. — Маленький Львёнок, любимый брат! Ты живой! Ты цел! С тобой — старшие братья! Счастливы наши звёзды — и возрадуется Прайд!

— Очень славно, — говорит Элсу, и я понимаю, что этот честный и отчаянный парень может быть здорово неприятным, когда захочет. — Ты знаешь меня — значит, твои люди больше не будут пытаться оскорбить Прайд в моём лице?

— Любой, кто посмеет, будет наказан! — заверяет Хотуру, прижимая руки к сердцу.

— Уже, — Элсу указывает на волков, снимающих труп с седла.

— Нашим людям нужна пища, нашим лошадям нужен корм, всем нужна вода и отдых, — говорит Эткуру. — И твой долг — принимать детей Прайда как полагается.

Я думаю, что не слишком приятно говорить с земли с теми, кто верхом — получается снизу вверх — но Хотуру, так и не отнимая рук от груди, заверяет, что ему радостно, почётно и он готов.

И его свита кланяется. А волки кланяются в пояс. Хотуру приказывает устроить всех, наши бойцы обоего пола, наконец, спешиваются, а рабыни, укутанные по самые глаза, тащат мешки с «кукурузой» для лошадей, сыплют в колоды около конюшен…

Ар-Нель, оказавшись около меня, тихо говорит:

— Здесь умеют лгать, улыбаясь.

— Тоже так думаете? — говорит Юу.

Ар-Нель кивает — и нас приглашают под навес. Деревянный помост там застелен потёртым ковром, валяется куча подушек, сшитых из кусочков кожи, и на круглой столешнице, снабжённой низенькими, в спичечный коробок, ножками, стоит плетёная корзина — или ваза — с сушёными фруктами и орехами.

И Элсу так и идёт рядом с Кору, а Эткуру заминается. Думает, позвать ли Ви-Э, а если да, то как.

— Возьми её, брат, — говорит Анну, проследив его взгляд.

И мы все — в обществе двух женщин — заходим под навес и садимся на ковёр. Только тут Хотуру осмеливается спросить:

— Братья, я не понимаю… Есть с рабынями и язычниками за одним столом? И те… ваши люди… среди них…

— Наши братья и сёстры, пленные, которых нам отдал север, — говорит Анну холодно. — Чего ты не понимаешь? Никого никогда не терял?

— Пленные… — Хотуру натянуто улыбается. — Маленький Львёнок, это с тобой…

— Мой оруженосец, — говорит Элсу, и его глаза темнеют. — Не начинай, брат. Она спасла мне жизнь и больше, чем жизнь. Не смей унижать её.

Кору подбирается, как кошка перед прыжком. Элсу обнимает её за плечи, но так, чтобы не помешать вытащить нож. Хотуру и его свита пытаются сделать хорошие мины.

— Прости, брат, — говорит Хотуру почти заискивающе. — Ты собираешься в Чангран с этой женщиной? Вы с ними собираетесь возвращаться к Прайду, братья?

— Собираемся, — говорит Анну. — Они — это и есть Прайд. Волки — братья Прайда. Разве нет?

— Они же не волки… — Хотуру мнётся. Хочет спросить напрямик, но боится, не смеет.

— Да простит меня Львёнок, — подаёт голос пожилой бесплотный, — а язычники? Они-то никакого отношения к Прайду не имеют…

— А, — смеётся Анну.