— Сухая одежда.

Она продолжала смотреть.

— Тебе нужна помощь?

Ее продолжающееся молчание было ответом. Она чертовски устала.

Ему придется помочь ей.

Не то, чтобы он никогда не видел ее голой, сказал он себе, пытаясь вытащить одеяло из ее крепкой хватки. Наконец он смог вытянуть одеяло, повесив его затем на спинку стула. Он отлепил рубашку от ее бедер.

— Подними руки. Вот так, хорошо.

Он снял ей футболку через голову. Ее руки повисли вдоль тела. Он схватил фланелевую рубашку, начиная ее надевать с поврежденной руки, осторожно избегая швов. Затем с другой руки.

Он встал перед ней на колени, собираясь застегнуть первую пуговицу, когда она подняла руки и запахнула на себе рубашку. И затем она посмотрела ему прямо в глаза.

— Послушай, — наконец произнес он — дай мне ее застегнуть.

Он отвел ее окоченевшие руки. Затем, застегнул рубашку дрожащими пальцами.

— Ты можешь подняться? Судя по всему, тебе придется это сделать.

Оцепенелая, обессиленная, она отреагировала на его слова. Она встала — ее ноги тряслись. Он запустил руки под фланелевую рубашку, захватил эластичный край ее трусов и стянул их к ногам и ступням.

— Садись обратно.

Она села.

Он просунул ее ноги через шорты для бега.

— Встань.

Она встала.

Он натянул шорты ей на талию. Затем поднял одеяло, накинул ей на плечи и обмотал.

— Пойдем. В кровать.

Он намеревался взять ее на руки, но каким-то образом она поняла его замысел.

— я могу идти.

Она повернулась; концы одеяла волочились по полу. Она прошаркала по кухне до ступеней. Остановилась и посмотрела наверх. Затем, все так же медленно, положила руку на перила.

Один шаг за раз.

Спустя целых две минуты она рухнула на кровать. Он надел ей на ноги теплые носки и укрыл вторым одеялом.

— Не уходи.

Он помедлил.

— Ты такой теплый.

Итак, он заполз под одеяло и ляг рядом с ней. Это было самое малое, что он мог сделать.

Днями он не решался отпустить малиновку, убеждая себя, что она может пораниться. Но теперь он знал, что настоящая причина была не в этом. Он знал, что ему будет ее не хватать. Он знал, что будет больно отпустить ее.

Глава 16

Истощенная

Мадди проснулась под яркими лучами солнечного света. Ледяной холод дождя прошлой ночи уже сменился душной влажностью. Сон, конечно же, не помог ей восстановиться, но она чувствовала себя хорошо, достаточно хорошо, чтобы вернуться обратно к Энид.

Рядом с узкой кроватью лежала ее одежда. На одежде ключи от машины.

Своего рода извинение? Прошлой ночью она только и делала, что вела себя как можно проще, но не настолько, чтобы отказаться получить немного удовольствия из раскаяния Эдди.

Она встала и выглянула из окна. Перед домом Эдди стояла ее машина, с аризонскими номерами.

Вот это парень.

Она оделась, ее одежда была запятнана кровью, хотя было очевидно, что он сделал попытку почистить ее.

Он набирал очки как сумасшедший.

В ее теле болел каждый мускул. Она запустила руку в волосы. Не высушенные вчера, они сильно спутались. Она должно быть похожа на сумасшедшую.

Тишина. Дом был таким тихим. Ей не надо было осматриваться, чтобы знать, что Эдди здесь не было. Его присутствие ощущалось так сильно, что она могла чувствовать и его отсутствие.

Посреди кухонного стола стояла пустая птичья клетка, металлическая дверка была открыта.

Чувство глубокой меланхолии нахлынуло на нее, пустая клетка, казалось, символизировала жизнь Эдди Берлина.

Хемингуэй даже не скучал по ней, или, по крайней мере, он попытался притвориться, что он не скучал.