— В этом шкафу есть потайной шкаф, — сказал я спокойно. — Как его открыть?

Его ответом был поток отвратительных ругательств. Я держал револьвер в одной руке, патрон в другой. Он замолчал, глядя, как я вставляю патрон в барабан. Я крутанул барабан свободной рукой.

— Поиграем в турецкую рулетку, — сказал я. — Если ты не скажешь мне все, что нужно, тебя никто не станет оплакивать. Я играю честно. Буду поворачивать барабан, не глядя. Так что никто из нас не будет знать, когда именно ты умрешь. Разве это не корректные правила?

Я повернул его на живот: если боек попадет по патрону, он не должен догадаться, что патрон холостой. Уперев колено ему в спину, я еще раз крутанул барабан и приставил дуло ему к затылку. Он замер.

— Нет! — неожиданно закричал он. — Нет, не надо!

Я спустил курок. Раздался сухой щелчок. Мэссей обмяк и задрожал всем телом. Я вспомнил, как дрожал Пауэрс на больничной койке. Я снова покрутил барабан, прижал дуло к его затылку и пробормотал:

— Посмотрим, надолго ли хватит твоего счастья.

— Нет! — вопил он пронзительным голосом. — Вы сошли с ума! Вы не можете...

Я снова спустил курок. Сухой щелчок, должно быть, отдался у него у мозгу как пушечный выстрел. Я снова крутанул барабан. Он заговорил раньше, чем я приготовился нажать на спуск.

— Стойте! Я все скажу! Наличник! Надо потянуть за наличник!

Сунув револьвер в карман, я открыл потайной ящик. В нем стояла матерчатая туристская сумка. Я открыл молнию. В сумке находилась закрытая жестяная банка. Я открыл ее и стал разглядывать белый порошок. Обмакнув в него кончик пальца и попробовав его на вкус, я не смог сдержать возглас радости.

Мне повезло. Эта штука была только что привезена в страну и еще не попала в руки подпольных химиков для обработки. Я нашел то, что искал. Банка содержала чистый, не смешанный героин на сумму не менее четверти миллиона долларов.

Я плотно закрыл банку и сунул ее обратно в сумку.

— Если вы это украдете, то подпишите себе смертный приговор, — сказал Мэссей с кровати. Я поставил сумку на пол.

— Мы еще поиграем в турецкую рулетку.

Его лицо исказил ужас. Взяв в руки револьвер, я опять положил его лицом вниз.

— Кто убил Лоудера?

— Я! — закричал он.

— Ты? Зачем?

— Я хотел занять его место. И в кабаре, и... вообще.

Он лгал, конечно. Потому что знал, что любое признание, вырванное силой, хотя и подписанное и засвидетельствованное, было недействительным для суда. Он не убивал Лоудера. Я знал, кто это сделал, но хотел услышать имя из его уст. И мотив убийства. Я решил попробовать еще раз.

— Ты не убивал Лоудера. Я знаю, его убила жена, не так ли?

— Да, — поспешно согласился он. — Это сделала Сибил. Из ревности. Он путался со всеми бабами подряд...

— Ты снова лжешь, — сказал я и сделал вид, что собираюсь выстрелить.

Во входную дверь постучали. Я замер.

— Кого ты ждешь? — спросил я шепотом.

— Никого... Я не знаю.

Стук повторился. Я положил его безобидный револьвер на ночной столик, взял в одну руку сумку, в другую свой «магнум». Подойдя к двери, я сунул руку с револьвером в карман, сумку повесил на плечо и освободившейся рукой открыл дверь.

Лейтенант Отто Следж надавил с другой стороны двери. Дверь вырвалась у меня и ударилась о стенку.

Следж вошел, глядя на меня без всякого выражения.