Героиня «Происшествия» Гюллю вначале так же смела, самостоятельна, независима и горда. Она любит рабочего Кемаля, и никакие уговоры, угрозы и наставления не заставят ее согласиться на брак с другим. Она сильна своей экономической, стало быть, и социальной независимостью. Законы шариата, обычаи отцов, непреклонный долг повиновения родительской воле — все это не имеет к ней отношения, поскольку она трудится наравне с мужчиной, добывает свой хлеб собственным трудом. Она сама распоряжается своей судьбой, потому что она трудится. Труд — вот ее опора, ее свобода, ее независимость.

Когда мать напоминает Гюллю, что муж — это бог, которому следует беспрекословно покоряться, Гюллю отвечает ей: «У меня богов не будет. Ты как хочешь, а я буду жить иначе. Будут меня уважать — я отвечу тем же; нет — ступай туда, где на тебя будут молиться… Не надо мне лучше вообще никакого мужа. Две руки один рот прокормят…»

А Пакизе, подруга Гюллю, тоже ткачиха, идет еще дальше. Она против всяких ограничений, сковывающих свободу личности. Она за свободу в жизни, в семье, в любви. Если отношения мужчины и женщины не основаны на купле-продаже, рассуждает Пакизе, они, эти отношения, могут иметь любую форму. Не желая иметь над собой какую-либо власть, Пакизе не выходит замуж, предпочитая одному мужу связь со многими мужчинами. Но ее анархическое свободомыслие в вопросах любви, граничащее с аморальностью, есть не что иное, как своеобразный протест против угнетения женщин. Ради сохранения своей свободы и независимости Пакизе готова пренебречь всякими нормами человеческого поведения.

Орхан Кемаль, посвятивший не одно свое произведение теме проституции в капиталистическом городе, не осуждает Пакизе за ее случайные связи с мужчинами. Ему важен ее протест, пусть своеобразный, но все же протест против существующих взаимоотношений в капиталистическом обществе, где женщина — предмет купли-продажи.

Гюллю и Пакизе, эти два бунтаря, попытались, каждая по-своему, бороться против издавна заведенных порядков в семье, где отец вправе распоряжаться дочерью по своему усмотрению. Он может ее и продать. Это право, формально отмененное в республиканской Турции, фактически существует и поныне. Ведь продал же отец Гюллю своих старших дочерей. Почему бы ему не продать и Гюллю? Какое ему дело до чувств дочери?

Казалось бы, нет теперь старой, султанской Турции с ее феодальными порядками, в стране установлен республиканский режим европейского образца. Но мало что изменилось в турецкой деревне. Разве что в деревенской кофейне теперь стоит радиоприемник марки «Филипс». Но на нем висят те же бусы «от сглаза», которые вот уже тысячу лет «охраняют» благочестивого мусульманина от «дурного» глаза «гяура» (неверного). Вместо меддаха — рассказчика — теперь в кофейне выступают агитаторы той или иной партии, названия которых крестьяне так и не научились произносить. В остальном все по-прежнему, как было десятки лет назад.

Правда, принят закон, запрещающий детский труд. Но дети теперь, поступая на фабрику, предъявляют метрики своих старших братьев и сестер. Правда, теперь крестьянин работает у помещика не как крепостной, а как «свободный» поденщик. Но что будет с ним завтра, когда хозяин купит трактор?

Вот какую Турцию показывает читателю Орхан Кемаль в своем произведении.

Писатель знакомит нас с теми, кто вершит судьбами простых людей в турецкой деревне наших дней. Здесь деревенский священник Хафыз-Тыква, развратник и пьяница, нарисованный в остро сатирическом плане; помещик Музафер-бей — новый тип «делового человека», — эти деятели разглагольствуют о верности принципам Ататюрка, но, учуяв, куда дует политический ветер, переходят из одной партии в другую; и, наконец, Ясин-ага, который в своем усердии услужить хозяину превзошел в жестокости его самого.