В романе речь идет о некоем валуне, который, конечно же, является одним из образов Омфалоса и на котором орден «Азиатских братьев» должен возвести сокровенную обитель коронованного бессмертием Гермафродита. Итак, тайная камора Голема в еврейском гетто и «Стена у последнего фонаря» на Градчанах оказываются звеньями одной цепи, ибо обе эти таинственные обители являются манифестациями «Сердца мира».

Невозможно понять произведения Майринка без элементарных сведений о том сокровенном знании, в странный и парадоксальный лабиринт которого ведет «Открытый вход в закрытый дворец Короля» - таково название пользующегося заслуженной славой среди адептов герметического трактата Иренея Филалета (XVII в.). Для Густава Майринка алхимия никогда не была практической наукой, «занятой единственно превращением неблагородных металлов в золото», но «сокровенным искусством королей, которое трансмутирует самого человека, его темную тленную природу в вечное, светоносное, уже никогда не теряющее сознание своего Я существо». Его, как и всех истинных адептов, прежде всего интересовала «прижизненная алхимизация плоти, так чтобы тело пребывало нетленным и за гробовым порогом». Иными словами, путь пророка Илии и Еноха...

Ветхозаветный рассказ о Енохе (Ханохе), потомке Адама в седьмом колене и прадеде Ноя, отличается краткостью и загадочностью: «И ходил Енох пред Богом; и не стало его, потому что Бог взял его». Целое направление эсхатологически ориентированной иудейской литературы, в первую очередь каббалистической, повествует о взятии Еноха на небо, водворении его в запредельном мире и сообщении ему сокровенных тайн устройства небес и ангельских иерархий. Енох, равно как и пророк Илия, взятый во плоти на небо, в конце времен должен выступить свидетелем Бога и принять смерть мученическую от апокалиптического зверя, искупая таким образом свой первородный грех. Эсхатологическая роль Еноха подчеркивается его близостью к Адаму, к первым дням Творения: через него начало самым непосредственным образом связывается с концом.

Во время инициатической церемонии Атанасиус Пернат выбивает зерна из руки «фантома с фосфоресцирующей туманностью вместо головы», тем самым избирая «третий путь», путь Еноха, именем которого он и был наречен: зерна «рассыпались по полу, а это означает, что семя магической власти посеяно в мире сем...». Обрушившийся сразу после этого судьбоносного жеста мост как бы является внешним свидетельством «промежуточной» позиции Атанасиуса Перната, которому до сроков надлежит пребыть «меж небом и землей» в сокровенной обители «Азиатских братьев». Кстати, образ рухнувшего моста опять

возвращает нас к шестнадцатому аркану Таро, ибо и мост, и башня, и веревка, по которой Пернат спускается с крыши охваченного огнем дома, и лестница Иакова, которая «стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божий восходят и нисходят по ней» - это, по сути, один и тот же символ перехода.

Иную стезю избирает Ляпондер, «приявший» зерна: «Высший долг для братии нашего красного круга состоит в том, чтобы всего себя, все свои поступки и помыслы, без остатка подчинить той высшей духовной субстанции, коей будет угодно избрать нас своим орудием: отдаться ей слепо, бездумно, безраздельно и, куда бы ни вела уготованная нам стезя - на виселицу или на трон, к бедности или к богатству, - идти по ней без оглядки, никуда не сворачивая и не обращая внимания ни на какие соблазны, до самого конца». «Путь смерти», избранный «человеком с улыбкой божества», приводит его на виселицу, ибо «духовная сущность», овладевшая им, «обрекла свое безропотное орудие на смертную казнь». Эпизод, связанный с совершенным Ляпондером садистским убийством и изнасилованием некой неизвестной девушки, которой, как подсказывает Пернату внутренний голос, была Мириам, весьма темен и, судя по всему, намеренно «не прописан» писателем.