Томчани садится за свой стол. На блестящей полировке несколько рисунков: чашки, вазы, какие-то каракули. Он наклоняется, вынимает литровый пакет молока. Щупает его, вертит, проверяет углы на прочность. Но углы все одинаковые. Он методом тыка выбирает один, который начинает грызть. Откусить его он не может, только продырявить своими острыми зубами. (Как ласка с куриным яйцом, сказал про него однажды сослуживец. Засмеялся и покачал головой.) У дяди Тибора заканчивается терпение. Он снисходительно запускает руку в карман пиджака и достает оттуда неплохой складной нож, которым и срезает упомянутый угол, так нещадно погрызенный молодым человеком. У излучины Дона со мной побывал, щелкает по ножику старик.

Имрушка, кофе, говорит белокурая Мэрилин. Взгляд задерживается на выпуклостях ее свитера. Не клади сахар, он уже с сахаром. Два куска. По-моему, ты пьешь с двумя. Да. Томчани все еще полностью не успокоился, ему не по себе, он держит пакет молока с бледным лицом. Янчика Тобиаш с некоторым раздражением объясняет Имре, как поставить пакет (вертикально, немного «прихлопнув»). Томчани рассеянно благодарит. (Он не любит Тобиаша; «есть в нем склонность», с предубеждением думает он.) Он пьет кофе. Добавляет туда молока, смесь делается все слабее, от настоящего капуччино до немного мутного (а главное, сладкого!) молока.

Не передашь мне «Спорт», просит он Адама, и тот с готовностью и громко отвечает ему. Пожалуйста. Газета еще не потрепанная, но и не новая. На нескольких страницах на сгибе размазалась типографская краска. Как раз на одном таком сгибе он читает — еще над столом, пока коллега протягивает ему газету: финский судья подал сигнал на линии. Газетные страницы следуют одна за другой в полнейшем беспорядке, например: первая страница оказалась сзади, последняя перед ней, а третья стала первой Неужели все страницы поменяли места? Или есть константа? Он листает. У Губаньи подозревают мениск. Палотаи и великие задачи. Старый боец Джек. Удаленный центровой блокирующий.

Он ставит чашку с кофе на стол, ложка торчит из нее как вывихнутая конечность. Мэрилин Монро поправляет юбку и одновременно втягивает живот. Готовится отнести кофе товарищу начальнику отдела. Кофэ товарищу Пеку, говорит она и делает гримаску, как бы в объяснение, потому что атмосфера была такая (такая здоровая), что ей пришлось это сделать. Она выходит. Теплее, говорит Бекеши, и все смеются. Имре опускает руку в сумку. Он ощущает внутри влажность от молока. Точнее, пакета. Не протекал, а все же. Он достает ручку, книгу П. Дж. Проби «Горное дело» и бумагу.

Имре Томчани, молодой специалист, склоняется над работой. Он погружен в нее и поднимает голову лишь тогда, когда на всех парах влетает Янка Дороги, девушка-администратор. Поймали вы его? — спрашивает. Томчани опускает голову, нет, отвечает старый дядя Тиби. Это невозможно, смотрит на часы девушка-рыбка. Этот, этот голубь делает 85 километров в час. Делал, бормочет себе под нос Имре так, чтобы никто не разобрал. Лицо у девушки простое и строгое. Пожалуй, лишь легкий румянец выдает неуверенность, которую она ощущает не из-за показателей скорости, а из-за присутствия множества мужчин. Однажды он даже из министерства «домой вернулся», добавляет она. По заявлению журнала «Америкэн Пиджин Джорнэл», мировой рекорд полета на дальность составляет тысяча шестьсот восемьдесят пять миль, или две тысячи семьсот километров, говорит Янчика. В качестве информации, расстояние от Аяччо до Парижа сто десять километров. Бекеши надоедает хождение вокруг да около. Его схватил сокол, говорит он безо всяких вступлений и показывает на лежащее у Имре на столе окровавленное и измочаленное пера Янка Дороги пугается. Почему было самой не принести, враждебно спрашивает Имре. Янка только хочет ответить, но Бекеши машет на нее рукой.