— О, дошли! — удивленно воскликнул Вентор, будто ожидал чего угодно, но только не этого. — Как тебя представить принцу?

— Скажи, что его хочет видеть бывший наемник Королевской гвардии Алавар. — Я похлопал парня по плечу и добавил: — Запомни хорошенько — Алавар. Смотри не перепутай!

Я подтолкнул покачивающегося наемника к двери, в душе сильно сомневаясь, что он сможет что-нибудь запомнить, а сам не удержался и тут же вошел следом. Мне очень хотелось убедиться, что я прав и самозванец действительно Алавар, а еще больше — увидеть его реакцию на доклад Вентора.

Кавардак в трактире был не больше, чем мы с наемниками иногда устраиваем в придорожных забегаловках, куда нас частенько заносит судьба. Вот только бедняга трактирщик прятался под стойкой, изредка издавая звуки, похожие на поскуливание побитой собаки, да служанки, приносившие вино, смотрели на посетителей, как на компанию демонов, явившихся из Бездны за их душами.

Алавар, а это был действительно он, сидел в съехавшей на правый глаз огромной золотой короне, развалившись на почетном месте и положив на стол ногу в пыльном сапоге, размахивал глиняной кружкой размером с его голову и безумолчно трепал языком. Слушало его человека четыре, а остальные четыре десятка очень хорошо выпивших солдат занимались своими делами — в основном спали, кто на столах, кто под ними, но кое-кто еще мог что-то пить, есть и даже гоняться за служанками.

На огне жарилась огромная туша, не иначе той громадной скотины, с помощью которой эльмарионцы обрабатывают бескрайние поля на своей родине, и, судя по обилию костей, разбросанных по полу, явно не первая на этом празднике. Вокруг царил аромат жареного мяса, и я с грустью вспомнил свой легкий завтрак, состоявший из сушеных грибов, единственной съедобной вещи, найденной на продовольственном складе рудников. В животе заурчало совсем не по-королевски. Чтобы отвлечься от допекающего меня голода, я стал прислушиваться к болтовне Алавара, который, в отличие от своих людей, выглядел почти трезвым.

— Я еще не решил, что делать со всем этим эльмарионским сбродом, — расплескивая вино из своей огромной кружки прямо на собственный живот, рассуждал он. — Встретить бы того ублюдка, из-за которого закрылись здешние рудники! Живьем бы с него шкуру спустил! — Алавар изо всей силы саданул кружкой об стол. Кружка разлетелась вдребезги, и красное, как кровь, вино начало медленно растекаться по столу.

— Может, к Орочьим скалам? — предложил широкоплечий одноглазый воин, на миг оторвавшись от своей не менее внушительной, чем у Алавара, кружки, и, предоставив мне возможность полюбоваться красными от вина длиннющими усами.

— Ты что, сдурел, Крембер? Да туда три дня верхом добираться! Эти свиньи по дороге передохнут, а если выживут, так мы больше им на жратву потратим, чем на тамошних медных рудниках за них выручим. — Алавар отхлебнул из кружки, поморщился и сплюнул на пол. — Тьфу, дерьмо эльмарионское! Сжечь их, что ли, во славу богов Хаоса? А, Крембер?

— Может, ты и не помнишь, но у нас с тобой был один уговор, — зло выговорил одноглазый. — За мою службу ты обещал, что все деревни Вольноземья присоединятся к моим землям. И что ты мне оставляешь? Выжженные пустоши без единого живого человека! Имей в виду, Рикланд, мне плевать на твою громкую славу, если я не получу землю и людей или хотя бы деньги за них, я сам изрублю тебя в щепки и сожгу во славу всех богов!

Звук собственного имени заставил меня вздрогнуть, но тут в разговор встрял мой бледный провожатый.

— Ваше высочество! — торжественно провозгласил он.