— Я не знаю, во что верить. Я знаю его долгие годы, Эмбер. И если бы это был он, то почему? Зачем ему Оливия? — спросил Хайден. — Он долгие годы работает с моим отцом. Он знает, как тяжело приходится одаренным. Это просто бессмысленно.

— Я не знаю, но как же все те вещи из моего шкафчика? Это должен быть… один из них.

Он не ответил. Вместо этого откинулся на спину, сохраняя безопасное расстояние между нами.

Даже после всего, что я узнала сегодня вечером, мое сердце колотилось все же слишком быстро.

— Нам скоро надо возвращаться, — сказала я.

— Надо.

Но мы не стали.

Мы разговаривали, больше спорили, о Курте и отце Хайдена.

— Мы никогда не придем к общему мнению.

Хайден фыркнул.

— И я все еще думаю, что нам надо пойти к моему отцу. Это могло бы… что это? — он сел, поднял что-то маленькое с кровати.

Мне пришлось наклониться вперед, чтобы увидеть, что он держит. Что-то маленькое и круглое лежало на его ладони. Я тут же поняла, что это была монетка.

— Ох. Она, наверное, выпала из моего кармана.

Он присмотрелся к ней сквозь свои густые ресница.

— Не могу понять, что на ней написано.

— Ничего особенного, — сказала я, желая забрать ее у него с ладони. — Можешь отдать? — я вытянула руку.

— Конечно, но почему ты носишь в кармане монетку? Я заметил, что она не обычная.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Это типа на удачу.

Хайден положил ее обратно на мою руку. Я могла слышать, что он улыбается по его голосу.

— Тогда ты не захочешь ее потерять.

— Нет. — Я положила ее в карман и надеялась, что там она и останется.

После этого мы снова погрузились в тишину. Затем я услышала мягкое спокойное дыхание, которое говорило о том, что Хайден заснул. Я ему позавидовала. Мой мозг не хотел отключаться. В какой-то момент я повернулась на бок и приподнялась на локте. Я не знаю, что на меня нашло, но я изучала его. Я заметила то, чего не видела раньше, например, густоту ресниц и форму бровей, идеальную от природы.

Мои пальцы чесались от желания пройтись по линии его челюсти и щеке. Взгляд опустился вниз на губы, затем еще ниже. Руки лежали на плоском животе. Мне казалось странным, что в этих длинных элегантных пальцах была сила, способная причинить мне боль.

Разглядывая собственную руку, я задумалась, приходило ли ему в голову подобное, когда он смотрел на меня. Хотя мои пальцы не были такими элегантными. Они всегда были заляпаны чернилами и углем.

И мои пальцы несли смерть — все из-за дара Оливии, из-за того, что кому-то нужен был ее дар.

Я медленно перекатилась на свою сторону и наблюдала за тем как приподнимается и опускается грудь Хайдена, пока глаза не закрылись. Я забылась глубоким сном, и ни один сон не потревожил меня.

Теперь мама выглядела для меня по-другому, рыжие локоны казались не блеклыми, а лицо не бледным.

Даже то, как она напевала, не раздражало меня, как прежде.

Я поставила чашку чая на тумбочку рядом с ее креслом и сделала пару шагов назад.

— Мама, я понимаю.

Она продолжила медленно раскачиваться.

— Я знаю, что мы много ссорились до аварии, но я всегда любила тебя. Ты знала об этом? Хотя, наверное, я вела себя не так. Я просто была глупой и мне бы хотелось, чтобы ты услышала меня сейчас. Я сожалею о своем поведении. Мне жаль, что я выбрала морепродукты в ту ночь и… и мне жаль, что я ненавидела тебя все это время.

Я остановилась и закрыла глаза. Желание услышать ответ зависло в тишине между нами.

Пока мы шли утром обратно к дому, Хайден объяснил мне все про стирание разума и что для этого требуется умение.