Она взяла рукоять дрожащими пальцами, глядя на него:

— Тогда ты поверишь мне? Будешь любить меня, если я докажу это своей жизнью?

От чего-то в её голосе ему стало не по себе. Такой реакции он не ожидал, но был слишком зол, чтобы отступать:

— Да.

Повернув оружие обратной стороной, она приставила острие к своему животу:

— У меня больше ничего нет.

Тирион поднял её руку, перенаправив клинок, нацелив его в сердце:

— Рана в живот займёт слишком много времени. Ты сможешь исцелиться. А если в сердце, то обратного пути не будет. — В свои слова он вложил до капли всю злобу и желчь, какие испытывал к Ши'Хар, но в животе у него сжалось, когда он посмотрел ей в глаза.

Когда Тирион впервые встретился с Лираллиантой, она была непоколебимо спокойной, настоящей ледяной принцессой на словах и в манерах, но за прошедшие годы она оттаяла. Любовь её изменила. Она стала чем-то большим, чем просто дитя Ши'Хар, она стала женщиной. И несмотря на её ум и сложность, она при этом оставалась чрезвычайно наивной.

В прошлом её не особо заботило, будет ли она жить. Терять ей было нечего. Для Ши'Хар человеческая часть их жизней была, по сути, бессмысленна.

Её ноздри задрожали, а зрачки расширились, и слёзы свободно потекли по её щекам. Она резко вдохнула, и попыталась заговорить, но у неё свело горло, она не смогла выдавить из себя слова, и, всхлипнув, дёрнула запястье к себе, вгоняя деревянный клинок прямо себе в сердце.

Тирион почувствовал, как его сердце разбивается:

— Нет! — Он попытался ударом руки сбить клинок остриё в сторону, но меч уже был прижат к её коже, когда она начала прилагать усилие, и каким бы быстрым Тирион ни был, он не мог помешать ей пронзить свою грудь. От удара его руки клинок повело в сторону, и он оставил на её коже глубокий порез, едва не перерезав её ключицу надвое. Одновременно остриё вскрыло Тириону ладонь, перерезав сухожилия и кости.

Кровь была повсюду, но сердце Лиры по-прежнему билось. Остриё отклонилось раньше, чем успело достичь её сердца. Меч упал, глухо стукнувшись об пол, и Лираллианта сползла вниз по стене. Тирион опустился на колени рядом с ней:

— Я такой дурак. Прости меня.

Работая как можно скорее, он заживил повреждённые вены и кожу у неё на груди. Несмотря на глубину пореза и повреждённые кости, рана была не опасной для жизни, просто очень кровавой.

— Не надо было тебе этого делать, — продолжил он, лопоча, и одновременно исправляя повреждения. — Я того не стою. О чём ты только думала?

— Что я предпочла бы умереть любимой… чем жить с твоим презрением, — прошептала она. — Твоя рука…

Она поймала его запястье, и подняла повреждённую конечность. Значительная часть кисти и пальцев вяло свисала, а из перерезанных артерий хлестала кровь.

— Я это заслужил, — сказал он ей, когда она пережала своим эйсаром его кровеносные сосуды, останавливая кровотечение.

Лира мельком взглянула ему в глаза, а затем снова сосредоточилась на его руке, пока лечила её. Эта рана была гораздо серьёзнее той, что получила она сама, и сложность восстановления сухожилий, костей и связок затрудняла исцеление.

— У меня мало практики исцеления таких ран, — извиняющимся тоном сказала она, работая.

Она сделала всё, что смогла, заживила всё, и с помощью заклинательного плетения сделала перманентную нервную блокировку, которая не давала ему чувствовать боль.

Тирион осмотрел руку своими чувствами, и попытался ею подвигать. Его усилия увенчались лишь спазматическим подёргиванием, однако боли он не ощутил.

— Нам надо в Эллентрэа. Там целители гораздо лучше. Иначе ты, наверное, не сможешь больше пользоваться рукой, — прагматично сказала она ему.