Как ты себя чувствуешь, в порядке?
— Я чувствую себя чудесно, — ответил он. — Видишь? — спросил он, уставившись в пустое пространство выше и позади неё. — Становится светлее. Это ты создаёшь свет?
Снаружи был закат, и вход был достаточно далеко, чтобы в их укрытии было весьма сумрачно.
— Какой свет? Ничего не изменилось, Отец.
Тирион уставился сквозь неё, глядя, как вокруг них стали расти деревья, огромные, величавые гиганты, которые будто доставали до звёзд. Их озарял постепенно усиливавшийся яркий свет, тепло, вливавшееся в него, питавшее его. Свет был полон значения и важности. Далеко внизу он ощущал, как его корни простирались в стороны, касаясь его братьев и сестёр, и соединяя его со всем миром. По Тириону потекло удовольствие, пробиравшее его до костей, и оно с каждым мигом усиливалось по мере того, как свет становился ярче.
Вскоре он совсем перестал видеть, и сияние стало своего рода обратной слепотой, которая не затмевала взор, а накрывала его лавиной ничем не ограниченного видения всего. Удовольствие стало настолько острым, что было больно, и сама сущность Тириона начала гореть.
Бриджид наблюдала, как он без всякого выражения глазел по сторонам. Рот её отца округлился от удивления, но взгляд его был неустойчив. Она чувствовала себя беспомощной, и единственным, что она могла сделать, было помочь ему лечь, когда его тело обмякло. Его кожа была горячей на ощупь. Она едва успела его уложить, как он начал извиваться, то резко напрягаясь, то мирно расслабляясь.
Она понятия не имела, что делать, когда он начал бессвязно бубнить, поэтому Бриджид села рядом, поглаживая его ладонью по голове:
— Пожалуйста, не умирай, — шептала она. — Кроме тебя у меня больше никого не осталось.
Глава 3
Лираллианта вернулась через месяц после отъезда Тириона, но не казалось, чтобы его отсутствие было ей слишком любопытно, отчего Кэйт встревожилась ещё больше.
Вообще, никто из них не проявлял никакой заботы открыто, несмотря на язвительные вопросы Кэйт. Прошло уже два полных месяца со дня его отъезда, и она была сыта по горло. За прошедший год Албамарл вырос в сообщество из почти сотни людей, с добавлением первой партии освобождённых рабов из Эллентрэа и нескольких храбрых переселенцев из Колна, но этим вечером она собрала внутренний круг. Двенадцать выживших подросших детей Тириона, а также Лэйла и Лираллианта собрались в главной комнате его дома.
— Прошло уже два месяца, а от него нет никаких вестей… — начала она.
Четырнадцать пар глаз смотрели на неё в ответ, но никто ничего не сказал.
— Кто-то должен что-то знать, — подтолкнула Кэйт.
— Почему? — послышался голос Иана. Он стоял в небольшом отдалении от остальных, поскольку никому особо не было до него дела. — Он нам никогда ничего не говорит, — продолжил он.
— С тобой вообще никто не говорит, — с сарказмом заметила Пайпер из задней части комнаты.
Послышались смешки, и кто-то кашлянул:
— Извращенец.
Иан услышал эту ремарку, но не стал выходить из себя. Он был не самым смышлёным из детей Тириона, но время и неоднократные «уроки» заставили его усвоить, что наиболее мудрым было не реагировать на провокации его братьев и сестёр. Находясь в одной комнате со всеми ими одновременно, он был один против всех.
Энтони подал голос:
— Однако он прав. Что бы Тирион ни делал, он никому не сказал бы об этом, если бы не хотел.
— Мне он сказал, что едет в Дэрхам, а потом в Сабортрэа, — сказал Раян, повторив то, что он уже несколько раз говорил за прошедшие два месяца. — Может, что-то его задержало. |