— Это у кого же из философов вы почерпнули столько пессимизма?

— Увы, из собственного печального опыта.

— Друг мой, мы сделали то, что должны были сделать ради спасения родного города и, если на то пошло, самих себя. Вы о чем-то сожалеете?

— Сожалею, что возникла такая необходимость.

— Глупости! Теперь вы горюете о вардрулах. Неужели вы хотели бы, чтобы победа была за ними?

— Разумеется нет. И все же то, что мы сотворили, заставляет меня терзаться угрызениями совести.

— В том, что приключилось, виноваты и вардрулы, и стыдно должно быть и тем и другим.

Они вышли из комнаты, где некогда находился магический источник тепла, и отправились по заиндевевшим коридорам. Деврас припомнил, как добраться до места последней схватки Гроно с неистовой Снарп, но старался идти как можно медленнее, страшась того, что может предстать его глазам. Он рисовал в своем мозгу ужасную картину — бездыханного седовласого камердинера, бледнее любого вардрула, который никогда уже не порадует его высокопарными увещеваниями. И все потому, что преданность господину завела его против воли в царство Тьмы.

Уже совсем близко. Оставшись без кафтана, Деврас продрог до костей. Но вдруг из-за поворота показалась седовласая фигура. При виде Девраса и чародея Гроно остановился, на его лице было написано несказанное счастье.

— Мастер Деврас! Мастер Деврас!

— Гроно! Ты цел?

— Сам тому удивляюсь, ваша светлость. Эта негодная Снарп оставила неизгладимый след на моем теле, черепе и гордости, но я снесу все невзгоды с привычным смирением. Что стало с этой мерзавкой?

— Мертва.

— Чудесно. Есть-таки справедливость на свете. А мастер Уэйт-Базеф… — поинтересовался он учтиво, но без особой теплоты, — хорошо ли вы себя чувствуете?

— Со мной все в порядке, Гроно.

— А ее светлость? Где она?

— В плену, — ответил Деврас.

— Дочь герцога в руках белых демонов? О, это ужасно, ужасно! Мы должны немедленно ее вызволить!

— Возможно, нам это уже удалось. Замечаешь, как похолодало?

— О да, что весьма неприятно. А ваша светлость без кафтана, как это опрометчиво.

— Холод вызывает у вардрулов оцепенение, — терпеливо объяснил Деврас, — будем надеяться, что и стражей Каравайз не минует эта участь. Если так, она наверняка уже освободилась и должна вернуться в комнату с обогревательным устройством.

— Что ж, не будем заставлять даму ждать. А когда найдем ее, что тогда? Премудрый Уэйт-Базеф намерен возобновить свои не слишком благоразумные попытки?

— Отнюдь. Со всеми «не слишком благоразумными» попытками Уэйт-Базеф уже покончил. — С легким смешком ответил ему чародей.

— Как, вы готовы наконец признать свое поражение?

— Наоборот, праздновать победу. Дело сделано, Гроно. Мы выполнили свою задачу.

— Вы нашли мифические записки?

— Не только нашел, но и использовал.

— Только ничего не случилось, верно?

— Неверно, друг мой, неверно. Там, наверху, уже сейчас Тьма обратилась вспять. Проклятию Фал-Грижни пришел конец.

— Вы действительно так считаете, премудрый Уэйт-Базеф?

— Гроно, да вы никак сомневаетесь в моей правдивости?

— Во всяком случае, она под стать вашим магическим талантам. А в том, что касается снятия проклятия, уважаемый, скажем так: поверю, когда увижу своими глазами.

— Что ж, мне кажется, это справедливо. Давайте же отыщем Каравайз, и подумаем, как выбраться отсюда, пока вардрулы не очухались.