— Да что вы такое говорите? Какое несчастье!

— Более того. Он легко мог меня убить, и тогда бы несдобровать и Рэйту, и Тьма осталась бы над Далионом навеки. Но не убил — потому, наверное, что кровные узы, святые узы родства для него превыше всего. Где-то на свете живет родное мне существо, питающее любовь даже к такому далекому, как я, сородичу… и это все меняет. Наверное, я никогда его больше не увижу, но буду знать, что он существует. Где бы он ни был теперь, пусть ему живется спокойно и счастливо, пусть в его душе поселится мир.

В недрах сокрытых глубоко под Далионом пещер, на берегу погребальной заводи Грижни, собрались жалкие остатки кланов вардрулов. Все закутаны в тяжелые накидки, поскольку в лабиринтах подземных коридоров поселился холод, но такая атмосфера более всего располагает к скорби. Рядом с заводью лежит безжизненное, померкшее тело архипатриарха. Одна рука его крепко сжимает сверток с полуистлевшим фолиантом, пергаментный свиток и ворох исписанных листов. На груди его покоится тонкая золотая пластинка с выгравированными на ней словами и знаками.

Пора хоронить. Вот уж звучит прощальная песнь вардрулов, приветствующих воссоединение патриарха с Предками… Погрузившееся в погребальную заводь тело тихо оседает на дно, чтобы занять свое место среди сородичей, и воды смыкаются над последним представителем мятежного рода Грижни.