— Да будет мне позволено заметить, господин, что этот ваш Гезеликус не отличался утонченностью чувств, присущей человеку благородного происхождения.

— Может, и нет, но в уме ему не откажешь. К тому же изречения его весьма занятны.

— Занятны, господин? Занятны? У нас такое горе, а вашей светлости угодно веселиться? Несомненно, величественное небрежение, дерзостное безразличие к несчастью приличествует достоинству аристократа. Однако реакция вашей светлости граничит с легкомыслием, а, следовательно, противоестественна.

— Едва ли. Если помнишь, в главе четвертой опуса Зеббефора «Зерна цивилизации» утверждается, что природа человека подразумевает шесть основных…

— В этом-то ваша беда, господин Деврас, — безжалостно прервал его Гроно. — Вот оно, ваше слабое место. Ни дня не можете прожить без старых книжек, высказываний древних мудрецов, сомнительных жизнеописаний и прочих никому не нужных пустяков. Ну какой от них прок? Вечно-то вас тянет в страну мечтаний и фантазий.

— И страна эта, Гроно, поистине чудесна!

— Вымыслы, химеры, иллюзии! Вы теряете ощущение реальности!

— Что порой весьма приятно.

— Полно! Уж больно вы юны для этих причуд. Будем надеяться, годы пополнят ваш скудный запас житейской мудрости. А пока, к счастью для всех, Гроно возьмет на себя защиту интересов вашей светлости. Я отстою их даже ценой жизни! Господин, простите мне минутную слабость и малодушие. Теперь я понимаю, что без моих знаний и опыта вам не обойтись. Ваша светлость, положитесь на меня и, если угодно, выслушайте план наших дальнейших действии.

— Я весь внимание.

— Мы сейчас же отправляемся к ростовщикам, — провозгласил Гроно. — Ваша светлость возьмет крупный заем и на эти средства окружит себя роскошью, приличествующей высокому положению нового лорда Хар-Феннахара. Наряды, дворец, кареты и экипажи — все как подобает. И уж затем можно будет предстать перед его милостью герцогом Бофусом Дил-Шоннетом, дабы предъявить претензии на свое законное место среди равных по крови. Вернув же себе титул и состояние лорда Хар-Феннахара, вы тут же рассчитаетесь с долгом и заживете счастливо и беззаботно. Вот и все, господин. План прост, как все гениальное, а главное, мы будем избавлены от необходимости прибегать к плебейским занятиям.

— Все это чрезвычайно интересно, но я предвижу одно маленькое препятствие. Кто мы, как не голодные оборванцы без гроша в кармане? Чужеземцы без роду, без племени, без поручителя. Вряд ли найдется человек, который ссудит нам хотя бы дакль.

— От внимательного взгляда не укроется природный блеск истинного достоинства…

— Будь ты ростовщиком, неужто стал бы доверять двум обнищавшим сзарийцам?

Гроно промолчал.

— Давай поступим иначе, — предложил Деврас. — Время идет, и скоро совсем стемнеет. Устроимся где-нибудь на ночлег, поужинаем, а утром я попробую найти работу — писцом ли, секретарем или толмачом. Тем временем ты, друг мой, будешь бегать по городу, расклеивая рукописные объявления с обещанием вознаграждения любому, кто вернет похищенные бумаги. Никому, кроме меня, они не нужны, значит, можно надеяться, что злосчастное происшествие закончится хорошо.