Что ж, придется попотеть.

— Верно. Люди, которые меня наняли, — ответила я (и которые очень хотели, чтобы об этом не знал ни Лайл, ни кто-то еще), — убеждены, что вы не совершали того, в чем вас обвиняют.

Чувак еле слышно рассмеялся без намека на веселье:

— Можно подумать, это хоть что-нибудь изменит.

С первого взгляда он совсем не показался мне циником. С Лайлом что-то случилось. Что-то такое, что настроило против него всю вселенную.

— Можете рассказать, что произошло в тот вечер?

— Мою девушку убили, и все думают, что это сделал я. Разве не поэтому вы здесь?

— Но ведь вы этого не делали? — спросила я, только чтобы иметь возможность в полной мере оценить его реакцию.

Вместо ответа он посмотрел на меня усталыми бледными глазами и спросил:

— Разве это имеет какое-то значение?

Такой цинизм разжег во мне нешуточное любопытство. Чтобы понять подобную враждебность, надо будет хорошенько покопаться в его прошлом. Как можно глубже. Было у меня ощущение, что Лайл из хороших парней. Хотя… он все-таки дружил с Ником Паркером. Может быть, на этот раз интуиция меня подвела.

— Мистер Фиске, — проговорила я, пытаясь убедить его хоть чуть-чуть мне довериться, — постарайтесь представить, будто я ваш лучший друг. Я пришла ради вас. Если кто и может доказать, что вы невиновны, то точно я.

— У меня уже есть адвокат. Говорят, он лучший общественный защитник, которого можно нанять на деньги налогоплательщиков.

— Значит, Кристиансон. Он молодец, — согласилась я. — Он выбьет нам отсрочку для выяснения обстоятельств.

— Отсрочку?

Я сложила руки на столе.

— Пока дело не передадут в суд.

— То есть вы хотите, чтобы я просидел тут дольше, чем нужно? Вряд ли за меня назначат залог. И вряд ли мне светит плевать в потолок в домашнем уюте. Так какая разница, сколько я здесь проторчу?

— Мне бы не хотелось, чтобы власти торопились. — Приехали. Теперь меня, видите ли, волнует карьера Паркера. Если дойдет до суда, он рискнет всем ради друга. — Я планирую хорошенько вмешаться и развалить дело. Так что давайте надеяться на лучшее.

— Все вы одинаковые! — фыркнул Лайл. — Полагаетесь на авось. Одна вера в то, что кто-то не виновен, не дает гарантий, что он не проведет всю жизнь за решеткой.

Ладно, о надежде больше ни слова. Хочет напрямую — получит.

— Власти предложат вам сделку. Вы не возражаете против обвинений — они снимают смертную казнь с повестки дня. Ну или типа того. Потом вам дадут какое-то время на ответ, и все такое. Стандартная процедура. Если придется, мы можем отсрочить даже само предложение этой сделки. Пока я во всем не разберусь.

— То есть вы собираетесь взять и во всем разобраться? — скептически уточнил Лайл.

С таким же скепсисом я отнеслась к словам мальчишек с детской площадки, когда они сказали мне, что поймали в посадке черепаху. Им только и надо было, чтобы я пошла за ними. И я прекрасно это знала. Лайл тоже думал, что его обманут, и я понятия не имела, как его переубедить. Что ж, придется сделать так, чтобы обвинения сняли.