Узнав, где находятся эти заведения, я вернулся в центр, в управление уголовного розыска, размещавшееся во Дворце юстиции. Из той группы, что занимается ломбардами, не было никого. Я перешел коридор и спросил лейтенанта Даффа, отряжен ли кто на дело Леггета. Он сказал:

— Найдите О'Гара.

Я пошел посмотреть, нет ли О'Гара в общей комнате, хотя не мог понять, какое отношение он, сержант из отдела тяжких преступлений, может иметь к моей истории. Ни О'Гара, ни его напарника Пата Редди не было. Я закурил, попробовал угадать, кого убили, а потом решил позвонить Леггету.

— После меня полицейские агенты у вас не появлялись? — спросил я, услышав в трубке его грубый голос.

— Нет, но недавно позвонили из полиции и попросили жену и дочь прийти на Голден-Гейт-авеню для опознания. Они вышли несколько минут назад. Я с ними не пошел, потому что не видел предполагаемого вора.

— Куда именно на Голден-Гейт-авеню?

Номер дома он сказать не мог, но квартал запомнил — на углу Ван-Несс-авеню. Я поблагодарил его и отправился туда.

В указанном квартале, перед подъездом небольшого дома, я увидел полицейского в форме. Спросил у него, здесь ли О'Гар.

— В триста десятой, — сказал он.

Я поднялся на ветхом лифте. На третьем этаже, выходя из кабины, я столкнулся лицом к лицу с миссис Леггет и ее дочерью — они уходили.

— Надеюсь, теперь вы убедились, что Минни ни при чем, — с укором сказала миссис Леггет.

— Полиция нашла вашего человека?

— Да.

Я сказал Габриэле:

— Эрик Коллинсон говорит, что в субботу ночью вы вернулись в двенадцать или в начале первого, не позже.

— Эрик, — раздраженно бросила она, проходя мимо меня к лифту, — идиот.

Мать, шагнув в кабину, ласково упрекнула ее:

— Ну что ты, милая.

Я пошел по коридору к двери, где Пат Редди беседовал с двумя репортерами, сказал: «Здравствуйте», протиснулся мимо них в короткий коридорчик, а оттуда в убого обставленную комнату, где лежал на кровати мертвец.

Эксперт Фелс поднял голову от лупы, кивнул мне и продолжал изучать край тяжелого простого стола.

О'Гар, высунувшийся в открытое окно, повернулся к нам и проворчал:

— Опять, значит, будете путаться у нас под ногами?

О'Гар был грузный флегматичный мужчина лет пятидесяти и носил широкополую черную шляпу, как у шерифов в кино. Его круглая упрямая голова соображала очень неплохо, и работать с ним было удобно.

Я посмотрел на труп — человек лет сорока с тяжелым белым лицом, короткими волосами, тронутыми сединой, щеткой темных усов и короткими, массивными руками и ногами. Прямо над пупком у него было пулевое отверстие, и выше, в левой стороне груди, — другое.

— Это мужчина, — сказал О'Гар, когда я снова накрыл его одеялом. — Он мертвый.

— Что еще вам о нем рассказали? — спросил я.

— Похоже, этот и другой украли камни, а потом другой раздумал делиться. Конверты здесь, — О'Гар вынул их из кармана и прошелся по пачке большим пальцем, — а бриллиантов нет. Совсем недавно камушки отбыли по пожарной лестнице в кармане его компаньона. Люди видели, как парень улизнул, но потеряли его из виду, когда он нырнул в проулок. Высокий, с длинным носом. Вот этот, — он показал конвертами на кровать, — жил здесь неделю. Луис Аптон, бумаги выправлены в Нью-Йорке. Нам он неизвестен. В этой берлоге никто не видел, чтобы к нему кто-то приходил. Длинноносого никто будто бы не знает.

Вошел Пат Редди, крупный веселый парень — и настолько смекалистый, что это почти компенсировало недостаток опыта.