– Хорошо, – Мария Антоновна сняла трубку с телефонного аппарата. – Я сама не смогу вас проводить, я очень занята, но я попрошу помочь вам одного толкового молодого человека…

Набрав местный номер, она предупредила некоего Вадима, что сейчас к нему придет Дмитрий Алексеевич Старыгин, и попросила оказать ему всяческое содействие.

Следующий день был для молодого жреца Ат Сефора необычайно трудным. Он устал после минувшей ночи, проведенной без сна, да к тому же в волнении ожидал того, что произойдет следующей ночью. Виданное ли дело – он, жрец, обитатель священного Дома Чисел, собирается нарушить покой мертвых, вместе с ночными грабителями проникнуть в гробницу! За такое прегрешение всемогущие боги могут обрушить на него свой гнев! А если его проступок откроется – молодого жреца ждет неминуемая и позорная казнь!

Но Ат Сефор верил, что не попадет в руки стражников: он надеялся на свою удачу, да еще на ловкость Габд-а-Батха: не зря же того прозвали Шейхом Ночи. А с гневом богов он как-нибудь разберется. Тем более если найдет в гробнице то, что ищет.

Папирус Тота. Мудрость Мудрых. Рукопись, содержащую величайшее из всех чисел.

Занятый этими мыслями, Ат Сефор был невнимателен, он вполуха слушал ответы своих учеников и не заметил, как в зал учения вошел старший жрец Шаамер.

Толстый старик постоял несколько минут, прислушиваясь к тому, как ученик, непрестанно сбиваясь и путая слова, повторяет утреннее моление Пта, и разразился гневной тирадой:

– К чему придет наш храм, если ученики будут так ленивы, а учителя так невнимательны? К чему придет вся наша страна, если порча затронет самое ее сердце – священные храмы? Во времена моей юности такого не бывало! А почему? Потому что жрецы никогда не забывали про свою палку! Уши ученика находятся на его спине, и чем ближе его спина знакома с палкой учителя, тем лучше он слышит его поучения! Понял ли ты меня, Ат Сефор?

– Я понял тебя, о мудрый! – молодой жрец почтительно склонился перед Шаамером.

– А если понял, так изволь поступать так, как велит тебе священный долг учителя!

Ат Сефор низко поклонился, поднял свою учебную палку и ударил по спине нерадивого ученика.

– Больше, больше рвения! – потребовал суровый старик. – Я не слышу воплей этого лентяя!

Ат Сефор вспомнил, сколько побоев доставалось ему самому в дни учения, и удвоил рвение. В конце концов, старший жрец прав: если в юности не вложить при помощи палки знания в сердце ученика, нечего потом ожидать, что он станет мудрым!

Наконец дневные занятия завершились. Ат Сефор распустил учеников и удалился в свою скромную келью, где немного вздремнул.

Проснулся он как от толчка. Ему показалось, что кто-то произнес прямо над ухом его имя. Сон не освежил жреца, он чувствовал себя разбитым, на лбу выступила испарина.

Судя по красноватым отсветам на стенах кельи, солнце уже клонилось к закату. Издалека, со стороны величественного храма Ра уже доносились звуки вечернего гимна.

Ат Сефор вскочил, как будто за ним гнались тысячи демонов Западной пустыни: еще немного – и он опоздает на встречу с Габд-а-Батхом, а ночной грабитель подозрителен и своенравен, как женщина, и может передумать!

Стражник у ворот безмолвно принял от молодого жреца ежедневную мзду и отвернулся. Должно быть, он думал, что Ат Сефор закрутил интрижку с одной из гетер, нашедших приют в домиках возле переправы на правый берег.

Солнце уже скатилось за вершины Западных гор, и дорога была плохо различима в сумерках. Ат Сефор смотрел под ноги, чтобы не угодить в расщелину или не наступить на змею или скорпиона, и время от времени вглядывался в разбросанные по сторонам от тропы надгробья, опасаясь потерять верное направление.

Небо быстро темнело. Скоро на нем проступили мерцающие звезды. Воздух стал более свеж, в нем замелькали охотящиеся летучие мыши, раздались едва слышные шорохи ночных созданий.