– Но у него есть верные стражи, не так ли? – насмешливо произнес Шейх, указывая на ползающих по мумии скорпионов. – Я сделал то, о чем ты просил, нашел для тебя этот папирус, привел тебя в гробницу – чего еще ты хочешь, жрец?

– Я хочу, чтобы ты довел дело до конца, грабитель! – отозвался Ат Сефор с таким же высокомерием.

– Тогда плата за работу будет вдвое большей! – отрезал Габд-а-Батх. – Я потерял из-за тебя почти всех своих людей, рисковал своей собственной головой, так что тебе придется раскошелиться, жрец!

– Пусть так, – ответил Ат Сефор, не сводя глаз с заветного футляра. – Пусть так, но я должен получить папирус из твоих рук!

Ни слова не говоря в ответ, Шейх Ночи шагнул к саркофагу, выхватил из руки скорчившегося на полу Кривого Шакала факел и ткнул им прямо в бинты, оплетавшие мумию. Полотно, пропитанное ароматическими смолами, задымилось, скорпионы бросились врассыпную. В воздухе подземелья, и без того спертом, распространился запах гари, стало нечем дышать от зловония, которое испускала тлеющая мумия.

Ат Сефор в ужасе бросился к саркофагу:

– Что ты делаешь, Шейх? Ты погубишь этот бесценный папирус, сожжешь его!

– Не беспокойся, жрец! – грабитель протянул руку вперед и выхватил из саркофага деревянный футляр. – Ему ничего не сделалось. Но я не ослышался, ты сейчас назвал этот папирус бесценным? Так что, может быть, я продешевил и мне не стоит отдавать его тебе?

Ат Сефор побледнел. Он уставился на футляр в руках грабителя остановившимся взором, готовый наброситься на Шейха и убить его голыми руками.

– Шучу, шучу! – рассмеялся Габд-а-Батх. – Я обещал тебе этот папирус, и мне угодно сдержать слово! Только будь осторожен, жрец, убедись, что внутри этой трубки нет больше скорпионов!

С этими словами он протянул футляр Ат Сефору.

Молодой жрец прижал добычу к груди, не думая о последствиях, не думая о том, что Шейх, возможно, прав и футляр может содержать еще одну смертоносную ловушку.

Успокоившись, выровняв дыхание, он вытянул руки с футляром перед собой и осторожно, бережно раскрыл его, готовый в случае опасности отбросить деревянную трубку в сторону, но боясь при этом повредить хрупкое содержимое.

К счастью, это не понадобилось.

Внутри не было ничего, кроме самого папируса – аккуратно свернутого, намотанного на палочку драгоценного нубийского дерева.

Впрочем, задним числом Ат Сефор понял, что его опасения были напрасны: тот, кто устроил все смертельные сюрпризы в этом захоронении, не посмел бы поместить один из них в футляр, побоялся бы повредить священный папирус.

Жрец опустился на колени, вполголоса произнес благодарственную молитву великому Осирису и благоговейно развернул папирус.

Он знал, что сейчас перед ним находится одна из величайших святынь и сокровеннейших тайн подлунного мира. Жрецы Дома Чисел только вполголоса упоминали этот папирус. Говорили, что многомудрый Семос, составив его и записав собственноручно священными иероглифами, сам настолько испугался могущества этой надписи и власти, таящейся в ней, что повелел своим ученикам похоронить папирус в своей могиле.

Ат Сефору не терпелось увидеть великую святыню, своими глазами прочесть то, что в ней написано, и он, забыв о находящемся рядом грабителе, склонился над папирусом.

«Когда из вод предвечного моря вышел золотой холм, на нем распустился цветок лотоса, а оттуда появилось дитя, осветившее землю, пребывавшую во мраке. О, светлое дитя, Амон Ра, рожденный небом и вечностью! Ты создал все прочее своим языком и сердцем, то есть мыслью и словом, и в основу творения положил ты Великое Число, праматерь всех прочих чисел. Это число породило все прочие числа – и те, которые пасут на небесных лугах неисчислимые стада звезд, и те, которые управляют разливами Нила, и те, которые указывают сроки жизни и смерти каждого человека.