Он перешел в следующее помещение. Голос Вадима был слышен отлично.

– Да, – говорил он глухо, – да, конечно. Но я не могу… Сейчас момент очень неподходящий…

«Интересно для чего? – подумал Старыгин. – Странный какой этот Вадим…»

Он протиснулся между стеллажами и увидел, что в углу помещения стоит деревянный саркофаг, сильно попорченный временем. Цветные рисунки на крышке были едва видны, сама крышка расцарапана как будто когтями огромного животного. Однако держалась она достаточно плотно, так что Дмитрий Алексеевич сумел приоткрыть ее с большим трудом. Он всунул в щель руку с картушем и разжал пальцы. Картуш свалился внутрь с глухим стуком, Старыгин понадеялся, что Вадим издалека ничего не услышал.

Простились они более чем холодно, Старыгин покинул запасник и по горячим следам снова отправился в кабинет хранительницы отдела Древнего Египта.

Опять-таки, Мария Антоновна встретила его не слишком любезно, он наверняка мешал ей работать, однако, несмотря на то что Дмитрий Алексеевич был мягким интеллигентным человеком, если нужно, он умел выцарапать все интересующие его сведения. И через некоторое время он узнал, как возникла знаменитая коллекция генерала Парникова…

…Ранней весной тысяча восемьсот девяносто шестого года представительный немолодой господин в шинели с бобровым воротником прогуливался неподалеку от Гостиного двора. Стояла последняя неделя перед Великим постом, и здесь, в самом центре Петербурга, раскинулись лотки и палатки масленого базара.

В эти весенние дни в центре города, как обычно, проходило широкое народное гулянье – люди стремились повеселиться перед долгим и строгим постом.

Крутил ручку расписной шарманки одноногий шарманщик с ярким попугаем на плече, предлагал прогуливающейся публике за несколько копеек предсказать судьбу, неподалеку от него раешник – хозяин деревянного ящика с устроенным внутри его подобием кукольного театра – зазывал прохожих на очередное представление, нараспев выкликая смешные немудреные стихи.

– Американские жители! – выкрикивал бойкий мещанин, протягивая прохожим стеклянную трубочку, из которой с визгом выскакивал бумажный чертик. – Я в Америке родился, на султана рассердился! Вот кому американского жителя!

– А вот шарики детские! – перебивал его другой, в драном армяке. – Купи, вашество! Купи своим деточкам! Вот синенький! Очень дешево! Цена – не цена, всего-то на пятачок пару! Твоим деткам шарик, а мне – пятак на шкалик!

– На что его деткам твои шарики? – вмешался еще один продавец. – Отстань ты от господина! Вот у меня игрушки так игрушки! – и он показал медведя с мужиком, которые по очереди били топором по деревянному пеньку.

– Ваше сковородие! – ухватил господина за локоть бородатый тип с густыми сросшимися бровями. – А вот купи безделки! Все за целковый отдам! Глянь, какая статуя!

Господин в шинели неожиданно заинтересовался. На лотке перед бородачом лежали маленькие глиняные и каменные вещицы, статуэтки, печатки, забавные фигурки, некоторые сильно поврежденные, но попадались среди них и вполне сохранившиеся. Одна фигурка особенно привлекла его внимание – с узкими вытянутыми к вискам глазами, с гладкой, намеченной несколькими линиями прической, со сложенными на груди руками…

– Неужели это ушебти? – пробормотал господин.

– Не, эту-то не ушибли! – отозвался бородач, старательно обтирая статуэтку рукавом.