– Ладно, слезы – это опять в духе мексиканского сериала, но какое отношение вся эта слезливая допотопная история имеет к нашему конкретному делу?

– Слушайте, вы сами этого хотели! – возмутился Старыгин. – Вы прорвались ко мне в кабинет едва ли не обманом, а теперь еще и издеваетесь?

– Где вы были с утра? – быстро спросила Наталья, то есть нет, судя по жесткому стальному блеску в глазах, теперь она снова стала капитаном Журавлевой. – Я звонила, вас не было на рабочем месте.

– Я что – уже под колпаком у милиции? – неприятно удивился Старыгин.

– Знаю, знаю, сейчас вы скажете, что не обязаны давать отчет и все такое, но я же вижу, что вы чего-то недоговариваете!

Если бы Старыгину угрожали средневековой пыткой каленым железом или сожжением на костре, он и то не признался бы, где был и чем занимался все утро. Тогда пришлось бы рассказывать про каменного писца и про найденный картуш – да она просто поднимет его на смех!

К счастью, позвонил Легов и просил срочно зайти, принести докладную записку. Капитан Журавлева, снова превратившаяся в симпатичную девушку, ушла неохотно.

На фоне темно-лилового неба показалась скала в форме головы шакала. Ат Сефор вздохнул с облегчением – отсюда он уже знал дорогу до жилища Фетх.

Габд-а-Батх уже еле шел, с трудом переставляя ноги. То и дело по его телу пробегала судорога, дыхание стало частым и прерывистым. Даже в темноте была заметна смертельная бледность, постепенно покрывающая его лицо.

– Брось меня, жрец! – проговорил он прерывающимся от слабости голосом, в котором все еще звучали прежние надменные интонации предводителя шайки. – Брось меня, дай мне умереть спокойно! Пришло мое время!

– Осталось пройти совсем немного! – отозвался жрец. – Никому не дано знать, когда придет время его смерти!

Действительно, впереди показался проход между камней, за которым притаилась жалкая хижина знахарки. Из полуоткрытой двери лачуги пробивался тусклый колеблющийся свет – даже в такой глухой предутренний час старая колдунья не спала, занимаясь своим тайным ремеслом.

Габд-а-Батх обвис на плече жреца. Видимо, сознание покинуло его и смерть подошла совсем близко. Ат Сефор собрал последние силы, взвалил грабителя на плечо и, как мешок с зерном, дотащил его до порога ведьминой хижины.

– Эй, старая! – окликнул он, остановившись на пороге и осторожно опустив на землю безжизненное тело Шейха Ночи.

– Кого это принесли ко мне ночные демоны? – раздался скрипучий старческий голос, и Фетх выбралась на порог своей жалкой лачуги, подняв над головой дымящийся факел. – А, это ты, благородный господин! Чего тебе нужно на этот раз?

Ее сгорбленная фигура, морщинистое, как древесная кора, лицо говорили о старости и беспомощности, и Ат Сефор подумал, что зря притащил сюда Шейха Ночи, вряд ли старуха чем-то сможет ему помочь. Однако он обратился к знахарке:

– Старая, помощь нужна не мне, а этому человеку. В него выстрелили ядовитым шипом, пропитанным соком дерева сурук…

Только теперь старуха увидела лежащее на земле тело Габд-а-Батха. Она вскрикнула, упала на колени и обхватила Шейха, громко причитая:

– О сын мой, сынок, плоть моя, белый козленок! Кто посмел поразить твое тело ядовитой стрелой? Кто посмел ранить тебя, сынок мой единственный!

– Он – твой сын? – удивленно проговорил жрец. – Тогда поспеши, старая, может быть, еще не поздно помочь ему!

– Да, благородный господин! – старуха поднялась с колен и засуетилась. – Не время сейчас для слез, нужно поспешить, пока бессмертная душа Ка еще не покинула его телесную оболочку! Сейчас я приготовлю снадобье, которое поможет ему справиться с ядом, и прочту заклинание, пригодное для такого случая…

Она скрылась в хижине.